— Новая секретарша Майи Антоновны.

— Да-а? — В глазах блондинки проступило сочувствие. — А Людка что, уволилась?

— Наверное. И я этому ничуть не удивляюсь. Часа еще не отработала, а уже хочу сбежать куда подальше…

— Это да, это конечно, — закивала девица. — Людка зимой заболела — грипп у нее был с температурой, так никто не хотел ее замещать. Вплоть до увольнения! Тяжелый случай. Мне предлагали — да ни за какие пряники, хоть двойной оклад, хоть тройной! Это же можно вообще здоровье потерять навсегда!

— И как же вышли из положения? Ведь начальнику без секретаря нельзя, — заметила Лола.

— Ой, слушай, что было! — Девица придвинулась ближе. — Значит, нашли одну бабу из рекламного отдела. Она там чем-то проштрафилась, не с теми договор заключила, ну, ее вместо увольнения сослали к Майе в приемную. Ну, пришла она в первый день, еще в туалете нам говорит: чего вы все боитесь? Если ничего не нарушать, то ничего она и не сделает. Ну, мы все промолчали, ждем, что дальше будет. А у нашей Майи так: пришла на работу как человек, а через час вдруг ни с того ни с сего разъярилась, как носорог, и уже до конца рабочего дня общаться с ней опасно для жизни. Короче, в обед собирается эта баба выйти, пальто уже надела, а Майя орет из кабинета: «Ты куда это намылилась?» Та отвечает: «Пообедать в диетическом кафе». У нее, мол, язва желудка, и есть надо по часам, и непременно все диетическое. Майя так смотрит на нее: мол, чего-чего? А та, дура, опять ей объясняет про язву желудка. Тут Майя как выскочит из кабинета, да как рявкнет! Ты не поверишь, в люстре три лампочки лопнули! Причем с таким грохотом, что мы подумали — террористический акт. Баба эта от страха сознания лишилась и на пол свалилась. Майя ее водой из бутылки облила и по щекам налупила. Та очухалась, глаза открыла, да как увидела рядом с собой Майину рожу, так сознание потеряла уже надолго. «Скорую» вызвали, провалялась она в больнице больше месяца. Сначала с ней от страха приключился сердечный приступ, потом язва обострилась. А Майя сразу распорядилась ее уволить. Чтобы, орет, духу ее не было в офисе!

— Как это — уволить? У человека, можно сказать, производственная травма! Ей компенсация по закону полагается.

— Ну, у нас закон один — как хозяйка скажет, так и будет. Да та баба из рекламного сама рада была уволиться, она так напугалась — даже за трудовой книжкой мужа прислала.

— А если в суд… — неуверенно пробормотала Лола.

— Какой суд? — Девица загасила окурок и бросила его в урну. — Ты что, ничего про нашу Майю не знаешь? Она же замужем за прокурором была! Прикинь!

— Да ну? — Лола навострила уши.

— Ага, прокурор Снегиренко, я-то сама с ним не сталкивалась, Бог миловал, но люди рассказывали — страшный был человек! Весь город его боялся. Умер он лет семь назад прямо у себя в кабинете — инсульт хватил за столом. Два часа так и сидел, подчиненные войти боялись без вызова. И вот понимаешь… — девица еще больше понизила голос, — бухгалтер Наина Кузьминична, она с основания фирмы работает, так вот она рассказывала, что Майя раньше-то такой не была. Ну, конечно, хватка всегда была железная, в бизнесе без этого никак, красотой особо не отличалась, но так — женщина как женщина. А как умер муж, так она и озверела. Накатывает на нее, как будто монстр какой вселяется. Наина говорит, что она даже в переселение душ поверила — дескать, это муж-прокурор так проявляется. У Майи такие связи по всему городу, что она никого не боится. А ты говоришь — в суд…

Простившись с новой знакомой, Лола заторопилась на рабочее место. Но не успела.

Майя Антоновна стояла в дверях кабинета. Лицо ее было багровым от ярости.

— Где тебя носит? — рявкнула она, сверля Лолу глазами. — Я что, должна еще и за тебя работать?

— Что, уж и в туалет выйти нельзя? — огрызнулась Лола.

После перекура она собралась с силами и приобрела некоторую устойчивость к стрессу.

— Что там можно делать столько времени? — прорычала директриса, однако немного понизив голос.

— Вам подробно изложить или коротко? — осведомилась Лола.

— Ну, Людмила, смотри у меня — доиграешься! — пообещала Майя Антоновна.

— Я — Ольга! — в десятый раз повторила Лола. — И вообще, у меня начинается обеденный перерыв…

— После работы пообедаешь! — оборвала ее директриса. — Сейчас ты мне будешь нужна!

— Но как же… — начала Лола, но Майя Антоновна не дала ей договорить:

— А вот так! Если сейчас уйдешь, считай себя уволенной! — И она исчезла в кабинете, захлопнув за собой дверь.

Лола посмотрела на дверь и села за стол, радуясь, что ей недолго придется играть роль безответной секретарши.

Тут же переговорное устройство ожило, и из него донесся скрипучий голос директрисы:

— Ни с кем меня не соединяй!

— А что отвечать по телефону?

— Если будут звонить из управления, говори, что я в налоговой. Если будут звонить из налоговой, говори, что в управлении. А остальным отвечай что хочешь.

Голос директрисы замолк, но по доносящимся из динамика звукам Лола поняла, что Майя Антоновна забыла выключить интерком. Что ж, это неплохо, может быть, удастся подслушать что-нибудь полезное…

Не успела Лола это подумать, как из динамика донеслись первые такты песни «То березка, то рябина». Лола эту песню очень хорошо знала — она пела ее в старшей группе детского сада. Судя по всему, так звучал сигнал вызова мобильного телефона Майи Антоновны.

Действительно, директриса тут же ответила:

— Да, я слушаю! Это ты? Я же просила не звонить мне на работу… ну ладно, ладно, ничего страшного!

Голос Майи Антоновны звучал непривычно мягко, почти по-человечески.

— Встретиться? Что, все так серьезно? Ну ладно, ладно… хорошо… нет, так быстро я не успею… хорошо, договорились, через час в кафе «Анаконда» на Садовой.

Закончив разговор, Майя Антоновна отключила мобильник.

Лола замерла, как охотничья собака, почуявшая свежий след. Во время телефонного разговора директриса открылась перед ней совсем с другой стороны. С кем она разговаривала таким непривычно мягким голосом? Не тот ли это человек, ради кого она на свое имя арендовала машину? Не тот ли, кого ищут они с Леней? В таком случае нужно как можно скорее сообщить об этом боевому соратнику…

Она уже потянулась к мобильнику, чтобы доложить Маркизу о важном звонке, но в эту самую секунду дверь директорского кабинета распахнулась, и Майя Антоновна Снегиренко собственной персоной возникла на пороге.

— Я уезжаю! — сообщила она прежним голосом, скрипучим, как несмазанная дверь. — От телефона никуда не отходи, отвечай так, как я велела.

— А если мне понадобится в туалет? — робко осведомилась Лола.

— Терпи!

Едва за директрисой захлопнулась дверь, Лола схватила мобильный и набрала Лёнин номер.