Тихая и невзрачная, как тень, служанка проводила меня в столовую. Небольшую комнату на сорок человек, не более, украшенную затейливыми барельефами, в которых просматривались природные мотивы. Диковинные птицы, деревья и цветы отражали новый для меня мир. Очень хотелось внимательно рассмотреть детали, трогая и проверяя картины на ощупь.

Но пришлось отложить это интереснейшее занятие. Во-первых, хотелось кушать, во-вторых, меня встретили оценивающими взглядами девушки. Все шестеро. Молча разглядывая, они явно прикидывали мои шансы на дальнейший успех. Музейным экспонатом я не была, под пристальным вниманием не смутилась, потому вежливо поздоровалась и посмотрела на служанку. Та проводила меня к единственному свободному креслу, где я удобно разместилась.

В помещении тихо играла лёгкая приятная музыка. Накрытый обеденный стол ломился от еды: разнообразие выбора из зелени, овощей, мяса, рыбы поражало воображение. В глиняных расписных кувшинах стояло вино, в вазах благоухали всевозможные фрукты. Щедрость хозяина не вызывала сомнений. Он словно извинялся за своё поведение, предлагая царское угощение и удобства оставшимся.

Наложив полную тарелку всякой всячины, я с удовольствием приступила к трапезе, наслаждаясь новыми вкусами. Пробовала все по чуть-чуть и наблюдала за девочками. Они радовались чудесному избавлению, а вернее, продолжению отбора, отмечая событие лёгким вином. Очень быстро расслабились и повеселели. Начали общаться, делясь впечатлениями об испытании, рассказывать о себе. Мирный разговор постепенно перешёл в веселье. Леди Саяна с самого начала предупредила, что мы можем хорошенько отдохнуть — никто не побеспокоит.

Позволив себе как следует подкрепиться, я дожидалась окончания трапезы, внимательно рассматривая миниатюрный рисунок птицы на десертной золотой ложечке. Водила пальцами по шероховатой поверхности, внимательно изучая витиеватый узор, наслаждаясь тонкой работой мастера. Хотелось запомнить мелочи, навсегда запечатлев их для будущего творчества.

— Ева, — громко произнесла Миля, — тебя так сильно интересуют золото и роскошная жизнь?

Миля уже захмелела и чувствовала себя вольготно. Дочь богатого лорда решила, что она вне конкуренции. Вела себя чуть свысока, с нотками покровительственной надменности, пользуясь превосходством родословной.

— Только представь, как изменится твоя жизнь, если всё богатство станет твоим, — мечтательно протянула она. — Тебе ведь понравилась эта чудесная ложечка?

В ответ на подобное заявление я лишь хмыкнула. Рассказывать о своём увлечении ремеслом? Увольте. Не хотела и даже не собиралась.

Миля встала из-за стола и подошла ко мне, слегка пошатываясь на нетвёрдых ногах. Вино оказалось весьма хмельным, хотя и приятным на вкус.

— Ева! — требовательно сказала она, тряхнув рыжими кудряшками. — Что будешь делать с кучей золота, если она достанется тебе?

— Бедным раздам. — Я невинно пожала плечами, вглядываясь в округлившиеся карие глаза. — Богатство — зло, а с милым рай и в шалаше, — не задумываясь, ляпнула расхожую фразу.

— В каком таком шалаше? — захлопала длинными ресницами Николь, напомнив мне нарядную куклу.

— В соломенном.

Я сложила руки домиком, собираясь рассказать подробнее о любви в бедности и согласии.

— А давайте лучше выпьем? — перебила повеселевшая Вилия. — Такое нежное и вкусное вино! Мы заслужили, да!

Она тоже встала из-за стола и взяла один из кувшинов.

Надо сказать, именно эта девушка сумела разговорить нашу компанию, привнеся в застолье расслабленность и веселье. Озорная и обаятельная хохотушка была уже порядком пьяна, но не собиралась останавливаться. Курносая, маленького роста девчонка с золотыми кудряшками быстро стала душой нашей разносортной компании.

— А вы знаете, — щебетала Вилия, подливая вино в кубки, — в городе поговаривают, что лорд Альросский, — она понизила голос до громкого шёпота и округлила глаза, — бьёт своих женщин.

— Что за чушь? — громко выдохнула Миля. — Не может быть.

— А мне сестра рассказывала! Она купила служанку на рынке из дома дракона, — заговорщически продолжила Вилия, — так та и поведала, что Ридерик обижает любимых, если ему что-то не понравится.

— И ты всё равно пришла сюда? — приподняла от удивления брови рассудительная Эрина. — Зачем?

— Ну… А чего здесь такого-то?

— Я не хочу! — дрожащим голосом произнесла Льен. — Не хочу, чтобы меня били. Нет, — она помотала головой. — Я не вынесу. Меня отчим розгами за проступки бил. Никогда не прощу!

— Ну вы и трусихи! — Миля самоуверенно пожала плечами. — Это им не повезло. А в меня Ледяной дракон влюбится, будет беречь и лелеять. И на руках носить.

— Дракон?

Я наклонила голову. Что это такое сейчас сказала Миля? Нет, я слышала пару раз это словосочетание в том тесном зале среди девушек, но так и не поняла, что к чему.

— Ты чего? — Миля уставилась на меня, как на умалишённую. — Ридерик Альросский — Ледяной дракон. Ты откуда свалилась? С неба, что ли?

Она засмеялась.

Я же… Отвернулась, пытаясь сдержать учащённое дыхание. Спрашивать вслух, почему его так называют, не стала, чтобы не вызвать лишних вопросов. Прозвище ли? А может, Ридерик превращается в дракона? Ах, какая разница сейчас!

Глупая, поистине глупая ситуация. Почему ни Валюна, ни Кротта, ни Михи не упоминали о драконе при мне? Лорд да лорд… Ох!

Сразу вспомнился кулон с нарисованным чудовищем из сказки. В голове закрутились мысли. Что произошло? Может, это я нарисовала себе дорогу в ад? Тут же засомневалась — не слишком ли много беру на себя? Может, мой кулон — просто знак, к кому обратиться в этом мире, чтобы попасть домой?

Я махом допила остатки вина. Надежда запылала в душе сильнее, чем прежде. Точно знак! Самый настоящий.

— Нет! Нет! Нет! — внезапно соскочила с места Ривьен. Слова долетели до меня как в тумане. — С меня хватит! Я не готова!

Она рванула на выход, и не успели мы оглянуться, как девушки след простыл. Сразу после её ухода в комнате разгорелся бешеный спор.

— А я готова снести боль, если жизнь будет достойной, — заметила Николь. — Представь, какое влияние ты будешь оказывать на окружающих, став его женой. А сколько золота! Ну подумаешь, есть у него недостаток. И то! Я уверена, эти дурочки сами лезут на рожон и выводят Ридерика.

Её слова меня будто отрезвили.

— То есть терпеть побои от любимого человека — достойная жизнь? — Я расхохоталась. — Какая же это любовь? Если только любовь жертвы к насилию.

— Знаешь ли, — поджала губы Миля, — если бьёт — значит, не безразлична.

— Такому небезразлично удовлетворять свою неполноценность за счёт более слабой женщины. И только. Даже если он будет потом валяться в ногах.

— Ну и чего ты продолжаешь сидеть здесь, раз такая умная? — скривилась Миля.