– Ладно, ладно. Слышали. – Он вытянул губы трубочкой и снова прищурился. – Но на всякий случай, так, если все же пожелаете помочь красивой женщине, которой от вашего имени приходят цветы и сами собой опускаются в почтовый ящик приглашения, имейте в виду, что положение у нее почти безнадежное. Произошло убийство, убийство, а не несчастный случай, это доказано. Смерть от электричества – малоприятная штука. Очень уж надо ненавидеть, чтобы швырнуть человеку в ванну включенный фен. Правда, жертва была стара, толста и некрасива. Как вы думаете, – еще больше приблизил он к Максу расколотое улыбочкой лицо, – почему она это сделала? Потому что он был старый, толстый или некрасивый?

– Понятия не имею. При определенных обстоятельствах для женщины достаточно и одной из этих причин!

– Согласен. Но здесь есть еще кое-что. Почему она не позаботилась об алиби?

– Алиби?

– Да. Бросила в воду фен и не побеспокоилась стереть на нем свои отпечатки. Вышла из квартиры и не закрыла дверь на ключ – сгоревшее тело соседи обнаружили почти сразу, а ведь она рисковала! И, когда через десять минут появилась у своего подъезда, на вопрос, где была, ответила просто: ехала в метро, потом в автобусе.

– Хм…

– Проверить это, как вы понимаете, нельзя. Доказать тоже. И кроме того, она сама себя топит: городит невесть что, отрицает очевидное! Утверждает, что убитый ей совершенно незнаком. Как это может быть – ведь его нашли в принадлежавшей Березневой квартире! И к тому же – простите за интимную подробность – в абсолютном неглиже… В ванне! Зачем бы здоровому мужчине мыться в женской ванне, если он не любовник хозяйки? И тем не менее подозреваемая твердит, что видит его первый раз в жизни. Поразительная легкомысленность! Особенно для хладнокровного убийцы… Согласитесь: чтобы убить человека, который безмятежно моется в твоей ванне, надо обладать удивительным хладнокровием?

– Пожалуй, – сказал Макс. И не удержался: – Бабской глупости в этом деле, похоже, гораздо больше, чем хладнокровия. Если не сказать – идиотизма… Зачем ей было швыряться фенами именно в своей квартире? Становиться первой подозреваемой? Женская детективная литература предлагает мириады способов избавиться от поднадоевшего любовника.

– А! – Он улыбнулся и выставил перед лицом Максима длинный белый палец. – Вы тоже это заметили! Представьте, именно эта мысль не дает мне покоя – зачем?

– В любом случае меня это не касается.

– Как знать… – Рука снова нырнула в карман. – Но если вы все же захотите помочь красивой и… незнакомой вам женщине, имейте в виду, что в ее квартире мы не обнаружили ничего, что указывало бы на существование в ее жизни другого мужчины. Кроме цветов с вашей визиткой и приглашения. Цветы, кстати, доставили уже после убийства. Во время допроса подозреваемой.

– Послушайте. Я не могу признать того, чего не было! Я не знаю никакой Анны Березневой! Я не слал ей цветов и никуда не приглашал! Забегая вперед, скажу: я не венчался с ней тайно, не соблазнял в ранней молодости, не покупал ей электрических фенов и не имел с ней общего ребенка! Могу поручиться. Поклясться. Написать это в вашем протоколе. Подписаться кровью. Заесть землей.

Подняв свои толстые, как палки, брови, капитан разочарованно рассматривал Макса.

– Жаль, – снова причмокнул он мокрыми губами. – Следствие серьезно рассчитывало на вашу помощь.

– Я не люблю детективы.

Уже в коридоре, после того, как Бардин широко распахнул дверь и недвусмысленно ждал, когда милиционер оставит его в покое, тот обронил как бы про себя:

– Жаль все-таки эту дуру Березневу. Красивая баба, уголовникам достанется…

Макс захлопнул дверь и с удовольствием повернул ручку замка на все четыре оборота.

* * *

Ада ждала в спальне, полностью готовая к выходу. Макс немного огорчился тому, что ее уход как бы подразумевался сам собой.

Несмотря на те волшебные часы, что они провели вместе, Максима не оставляло ощущение, что даже в самые страстные минуты Ада все равно не принадлежала ему. Она ускользала из объятий даже тогда, когда впивалась в губы партнера страстным поцелуем, – не женщина, а кошка, которая гуляет сама по себе…

– Ты все слышала?

– Конечно.

– Ерунда какая-то. Вернее, с одной стороны, ерунда, а с другой… при чем тут Арина? Они пытаются вмешать в свои подлые делишки Арину!

– Успокойся, дорогой, – не оборачиваясь, Ада причесывалась возле трюмо, восседая на небольшом пуфике и, кажется, нисколько не смущаясь тем, что до нее на этом пуфике много раз сидел кто-то еще. – Они или пытаются впутать девочку, или она сама успешно запуталась в чем-то – это не так уж трудно выяснить.

– Когда? Сейчас?

И тут она обернулась. Посмотрела на Макса, прищурив глаза – в них ни следа сна не осталось, впрочем, точно так же, как и любви, – и очень простым, будничным тоном спросила Макса, когда он родился.

Он ответил, невольно поморщившись; на его взгляд, Ада перебарщивала, сейчас был не тот случай, чтобы играть в таинственность и Зодиаки.

– А твоя дочь?

– В тот же день, я говорил… Восемнадцать лет назад.

Ада медленно положила расческу и некоторое время вглядывалась во что-то такое, что внезапно увидела над его головой.

И вдруг заговорила не очень похожим на свой, низким и тягучим голосом, медленно растягивая слова. Слишком светлое для октября утро, которое за секунду до этого врывалось в незашторенные окна, вдруг безо всякой подготовки перешло в серый сумрак. Макс буквально, то есть физически почувствовал, что кто-то невидимый вошел в комнату и, положив ему на плечи мягкие лапы, чуть прижал к креслу, мешая подняться.

– Двадцать девятый градус Весов – необходима мобилизация сил и стараний для того, чтобы сохранить то, что принадлежит тебе на этой земле… – говорила Ада. – Семнадцатый градус девятого дома – «Обломки корабля»… Ты – человек, обреченный на вечные искания своего идеала, но обломки прибиваются к берегу – скоро ты найдешь то, что ищешь… Транзитное Солнце в оппозиции с Сатурном – период повышенной конфликтности, личных и бытовых неудач… Транзитная Луна в тригоне с Марсом – негативное вмешательство домашних в дела, требующие разумного компромисса…

– Что это? – шепотом (почему шепотом?) решился спросить Макс.

Не слушая, Ада чуть слышно пробормотала дату и год рождения Арины, прислушалась к чему-то (к себе? или к космосу?) и снова заговорила тем самым, до сих пор незнакомым Максу голосом:

– Арина… тридцатый градус Весов, Меркурий – «Ребенок, скучающий за учебником в классе»… Указывает на того, кому необходимо проснуться, иначе его оттеснят в сторону, сделают жертвой несправедливости и обмана… Девятнадцатый градус Стрельца – «Волшебная палочка, разделенная звездой» – говорит о личности, способной сделать реальностью то, что сокрыто в таинственной тишине духа… Луна в квадратуре с Сатурном – бремя забот, эмоциональная депрессия. Транзитный Марс в секстиле с Ураном – оригинальные идеи и неожиданные планы.