- Ты что творишь?! Оставь мои вещи! Не трогай! Ааааааа! – еще один чемодан сделал свой последний полет. И нет, не межконтинентальный в багажном отсеке самолета, по пути в Америку. Бедняжка пролетел меньше секунды и оказался в мусоре вместе со своими собратьями.

-Ты в своем вообще уме? – я вышла из машины и в два шага оказалась возле этого урода. – Ты всё выбросил?!

От шока, у меня парализовало гортань и язык, и я захрипела.

- Нет, оставил сумку. Там хватит вещей, чтобы не ходить голой, - Ермаков спокойно закрыл багажник, обошел машину, оставив меня одну и сел в салон рядом с Глебом.

- Урод! Ненавижу тебя! Блядская сваха…

Слова рвано соскакивали с языка, но вряд ли проклятия достигали ушей зверя. На эмоциях я крутилась вокруг бака, не дотягиваясь до чемоданов, чтобы вытащить их, но горя желанием спасти все мои привезенные из европейского вояжа модные шмотки.

Придется измазаться, но я потом отомщу этому ублюдку. Случайно челюсть сожму при следующем минете и откушу бесполезный хрен.

Подстегиваемая местью и злобой, перегнулась через измазанный борт, задыхаясь от гнилостной вони, схватилась за чемодан и вытащила его наружу. Потом следующий. И так четыре раза.

Ермаков что-то спросил Глеба, я не расслышала, роясь в мусорном баке, зато расслышала ответ секьюрити:

- Да мнет чо! Хоть до ночи кидайтесь чемоданами. Дети тешатся – служба идет.

Ермаков что-то ответил, потом хлопнула дверца машины, но я уже запихивала последний чемодан в багажник.

- Упрямая? Это хорошо. Веселее будет, - высказался урод. – Только не сегодня. Сегодня мне надо успеть купить чертов телевизор размером с великую китайскую стену, договориться с уроками на фортепиано и успеть еще в клуб на встречу. Поэтому наши веселые эстафеты перенесем на другое время.

Он снова схватился за чемодан, который я не до конца впихнула, вырвал его из моих рук, раскрыл и мои модные наряды полетели в зево говенного бака.

- Ты охренел? Знаешь, что с тобой папа сделает?.. – я осеклась.

Впервые мой безотказный метод нагибания дал сбой и перестал действовать конкретно на этого человека. От раздражения я зашипела, потом завыла, пытаясь вырвать из его рук второй чемодан, на лету выхватывая шмотки из разинутой пасти чемодана.

Сползла на грязную землю и прижимая к груди спасенные шмотки, рыдала, наблюдая, как гибнут красивые вещи из третьего чемодана…

Зверь уже хватился за четвертый, но тут ругнулся, сунул его назад, захлопнул крышку и подхватил меня, запихнув в салон. Пигалицы отодвинулись подальше, сморщив носы. Но мне уже было плевать. Все же один чемодан и сумка уцелели. Я сама не поняла, как от полной ненависти и безысходности, стала чувствовать еще и благодарность к зверю, за спасение последнего чемодана.

Вот урод! Он путает мне все карты!

- Теперь двигай к Кремлю, - сказал он Глебу тем же спокойным голосом, словно минуту назад не порушил всю мою жизнь.

- К Кремлю? Нафига?

- Экскурсию девочкам устроим, развеемся, - невесело ухмыльнулся Ермаков, все же оглянувшись на меня, зареванную, с потекшим макияжем и распухшим красным носом.

Да уж, еще мне перед Кремлем в таком виде не рисоваться.

- Я больше так не буду, - всхлипнула я, искренне веря, что именно так не буду. Я буду по-другому, только ему не скажу.

- Как не будешь?

- Гадости говорить. Прости.

Зверь кивнул, отворачиваясь, а я поджала ноги и отвернулась ото всех, прижавшись к прохладному стеклу и пытаясь успокоиться и не реветь, но получалось плохо.

- И запомни, пока ты живешь с нами, я решаю, что ты ешь, что носишь и что делаешь.

- Может ты еще и макияж мой контролировать будешь? – вот надо было промолчать!

- Буду! Я решаю, когда ты красишься, когда нет.

Настроение было в конец убито. Очень тронуло, что одна их двойняшек протянула ко мне руку, несмотря на вонь, и ободряюще погладила.

- Спасибо, зайка, - прошептала я.

И тут до меня дошла фраза зверя!

- Подожди… Что ты сказал? Буду жить с вами?

- Да. Кстати, девочки, сейчас закину вас домой, быстро проведете экскурсию няне Юле по квартире и покажете ей гостевую. Там она будет спать. Тёму скажете… Хотя нет, я сам ему позвоню.

- Няня?! – недоверчиво протянула я.

Он вообще что ли оборзел селить меня под боком у жены с таким глупым прикрытием?

- Удивлена? Не справишься?

- Да я никогда не притворялась няней! Я вообще с детьми близко не общалась!

- Мы не дети! – заявила другая девчонка.

- Мне пофиг, - отмахнулась я.

- С девочками так говорить нельзя, - нахмурился зверь.

Но мне, блин, пофиг!

От идиотизма ситуации шкалило. Было жалко себя, своих шмоток, его жену, даже Ермакова, идиота, было немного жалко.

- Всё. Выходите. Я отъеду по делам. Готовьте пока ужин, приеду – поговорим. Юлия Андреевна всё поняла?

Я молча посмотрела на него, демонстративно вышла и скривилась, когда Глеб передал мне уцелевший чемодан и сумку, по-отечески хлопнув по плечу.

- Ну, я это… Вечером заскочу.

- А сейчас ты не должен проверить куда меня ведут? – подколола я.

Но Глеб не понял. Пожал своими квадратными плечами:

- Дык вы же с девочками. Вряд ли вас отведут в притон.

Умник!

- Ехать надо, - поторопил зверь, и они умчались, оставив меня с вонючим чемоданом и двумя школьницами.

- Ну, пошли, коза, покажем, где спать будешь, - вдруг заявила Алина.

- Какая я вам, нахрен, коза?

- Ты не слышала? – невозмутимо откликнулась школьница. – Как папа сказал, так и будет!

- Меня зовут Юля.

- Ладно, коза Юля, всё равно идем. Только ты помойся сначала, а то от тебя воняет помойкой, - тут же добавила вторая, Даша.

Вот теперь я знаю, почему у Ермакова такой скверный характер и дурное настроение!

Квартира оказалась огромной, многокомнатной, с огромной кухней и опоясывающей лоджией. Короче, элитная квартирка.

- Каждый день приходит домработница, убирается, стирает, гладит…

- Готовит и разбирает продукты от доставки.

Поясняли мне девочки.

- Если тебе чего надо будет, подойдешь к тёте Гале, скажешь, она купит.

Я кивнула.

- У нас три туалета и три ванных. Одна наша. Вторая Руу-у… папы и Тёмки. Третья гостевая, как раз рядом с твоей комнатой.

- Отлично, - излишне воодушевленно откликнулась я, - вот с нее и начну.