Я выполнила просьбу Дианы, рассказала о том, в какой она была ситуации как раз на момент убийства. Земцов кивнул.

— Ваша сестра не подходит для роли убийцы и по тем признакам, о которых я говорил. Но круг общения у гражданки Бедун сомнительный. Есть и криминальные элементы. Человек она разговорчивый, информацией наверняка делилась охотно. Так что вопрос с нею открытый. Сейчас мы проверяем, было ли что-то украдено из квартиры. К сожалению, вы нам не помогли: дочь не знает, что и где лежало у матери. Приходится опрашивать помощниц по хозяйству, соседей, которые были с Анной Золотовой в контакте, подруг. Если вашу мать обокрали, это ниточка как раз к компании Бедун.

Бедная дуреха Диана. Она, конечно, хвасталась богатством матери — известной актрисы. И у трагедии может оказаться такое примитивное, дикое объяснение. Мамину богатую жизнь, ее победы, роли, ее тайны и радости отобрали из-за бумажника, или украшений, или пачки долларов в столе. И вместо яркой и сложной жизни мамы на столе Дианы, возможно, появились бутылки водки и селедка. А Диана могла даже не догадаться о том, что к чему. Я так подумала, но ничего не сказала. Пусть ищут сами.

— Что вы знаете о знакомом Анны Карлосе Батиста? — спросил Земцов.

— Абсолютно ничего. Я впервые увидела этого человека на видео, которое мне прислали.

— Сергей сказал, что Батиста вам внешне кого-то напомнил, это так?

— Да. Маминого мужа Артура Феррерва да Силва. Но дело, видимо, просто в том, что Артур — тоже бразилец.

— Не только. Артур Феррерва — двоюродный брат Карлоса. И Карлос Батиста, судя по всему, был давно знаком с вашей матерью. Батиста бывает в Москве наездами. Мы пока его не опрашивали, только людей, которые что-то знают об этом знакомстве. Он сам — фигура не очень доступная. История приблизительно такая. Артур Феррерва с женой были приглашены на прием к кузену Артура. После этого многие стали замечать серьезные знаки внимания Анне со стороны бразильского олигарха.

— Насколько серьезные?

— Очень. Богатый особняк в элитном Подмосковье, уникальный желтый алмаз, преподнесенный через посредника — Илью Пастухова.

— Я, кажется, могу продолжить. И незаметная смерть Артура. Это оно? Кузен избавился от соперника? Так по вашей версии?

— Не исключено.

— Боже мой! Я одного не могу понять. Среди знакомых и близких мужчин мамы был хотя бы один — не убийца? Дело даже не в том, кто ее убил или заказал ее смерть. Дело в том, что я не вижу никого, кто не мог бы это сделать. Допускаю, что этот щедрый и могущественный Карлос чего-то не простил маме. Или просто захотел избавиться от нее как от свидетеля.

Я отказалась смотреть материалы посмертной экспертизы мамы. Спросила только:

— Что там написано: мама мучилась? Она была испугана? Я сама не смогла тогда понять ее выражение лица.

— Смерть была мгновенной. Анна знала убийцу. Лицо не искажено страхом.

— Значит, не киллер?

— Ну почему? Исполнитель мог заранее втереться в доверие. Новый поклонник таланта или помощник по хозяйству, водитель.

Я встала.

— У меня просьба. Я бы не хотела, чтобы вы меня информировали о ходе следствия и промежуточных версиях. Мне будет достаточно одного: кто именно, когда это станет окончательно известно. Будем считать, что я вам полностью доверяю. Мне так удобно. Если это круг Дианы, то она, скорее всего, просто обманута. Она даже того котенка с видео не убила. Он был в клинике, уже здоров, ему нашли нормальную хозяйку, я узнавала. Любой срок для Дианы — это смертный приговор. И еще: с Артуром все было очень сложно. Это не то, что выходит по вашей версии. Не убрать соперника. Это суд чести, скорее всего. Подробнее я смогу рассказать Сергею. Как-нибудь. Маму можно похоронить?

— Да, все документы готовы, можете забирать тело, — сказал следователь. — Примите мои соболезнования.

И я поехала домой, — то ли богатой наследницей, то ли следующей мишенью. Врагу не пожелаю унаследовать такие богатства — не заработанные, а преподнесенные потенциальными убийцами.

Дома я заставила себя поработать часа три: появление иждивенки в моей жизни обязывает быть платежеспособной. На мамины деньги и сокровища рассчитывать не стоит: слишком странно там все. Да и опять же — грядет история с разделом наследства между двумя претендентками. И мой циничный мозг привычно подсказывает: две — это в том случае, если не обнаружатся еще плоды маминых грехов.

Когда я устала работать, когда душа вновь заметалась в смятении и тоске, я открыла записи по рассказу Петра Пастухова. Хороший материал для вытеснения собственных мыслей и забот. Не так прост оказался этот «Илюша», угодник многих, он же предатель и провокатор. Вот и на Батисту он как-то вышел, и бразильский миллионер даже доверил ему этот чертов бриллиант. Богатые люди не любят светиться со своими подарками. Слишком богатые вообще ни с чем не любят светиться. И тогда у них на посылках возникают «Илюши».

В седьмом классе сын популярного архитектора и элитного художника Петра Пастухова — Илья оказался в центре чудовищной истории. Скандальная телепередача выдала рискованный сюжет с видео, которое прислали заинтересованные люди. Мальчик-подросток заходит в туалет, снимает брюки, трусы, достает фаллоимитатор и пытается его засунуть себе в задний проход. За кадром слышны голоса и смех. Зрители — явно взрослые люди. Крупно лицо мальчика: оно искажено то ли болью, то ли похотью. И слезы — или стыда, или от избытка чувств.

Разразился страшный скандал. Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту сексуального насилия над несовершеннолетним и распространения детской порнографии. Установили место действия: дорогой детский оздоровительный лагерь, в котором мальчик действительно отдыхал. Выяснилась личность подростка. Илья давал показания в присутствии психологов, врачей. Его приемные родители сходили с ума. Петр был готов к самосуду над насильниками и извращенцами. Установили круг причастных лиц. Арестовали начальника лагеря и двух молодых воспитателей, именно их голоса были на видео.

Илья давал против них показания и на суде. Процесс был закрытым. А Петр с горьким изумлением слушал, как вдохновенно и почти радостно его сын рассказывает подробности. Как уличает своих обидчиков. Илья показывал пальцами: вот этот смеялся, вот этот сказал: «Давай еще». И главное обвинение: они заставили его это делать на камеру. Ему было больно и стыдно. После суда Петр не говорил с Ильей об этом деле. Он уже не сомневался: правда выяснится, но не скоро. И самосуда больше не хотел. Он вспоминал лица подсудимых, то, что они говорили в свое оправдание, — и верил только им. Лишь Петр и верил им. Он знал своего приемного сына.

И он узнал правду раньше всех, до пересмотра этого дела. Пересмотр был совсем не громким, и мало кто узнал о том, что три молодых человека были осуждены, провели два года в заключении по ложному обвинению в результате подтасованного следствия. Они потеряли годы жизни, профессию и репутацию. Приобрели будущее с клеймом прошлого.