Я скрежещу зубами.

– Это что, честно? – забыв всякое почтение, спрашиваю я. – Нападать на меня, когда мне нечем защищаться?

Ветроходец молча смотрит на меня, затем показывает царапины:

– Я бы не сказала, что ты беззащитна.

По ее горлу тянутся четыре красные бороздки. Она подходит ко мне и молча протягивает руку, помогая встать. У меня дрожат ноги.

– Не так уж и плохо, – говорит Ветроходец. В ее тоне нет и намека на злость. – Насколько я поняла, ты любишь, когда тебя хорошенько разозлят.

Мой гнев слабеет, сменяясь изумлением. Чем считать ее слова? Похвалой?

– В чем состоит твоя сила? – спрашиваю я.

Она смеется над моим ошеломленным видом. Поцарапанная шея не обозлила Ветроходца. Пожалуй, даже сделала дружелюбнее.

– В чем моя сила? Во всем, что делает ветер. Она может свистеть, кричать, выть. И даже поднять тебя в воздух. Это я тоже умею.

Она отходит. Остальные тихо перешептываются. Слов я не разбираю, но эхо гулко разносит их шепот по пещере. Наконец ко мне подходит Энцо. Он все так же держит руки за спиной.

– Лучше, но недостаточно.

Я жду, покачиваясь на ослабевших ногах. Его взгляд прожигает меня до костей, ужасая и возбуждая.

– Твой случай, Аделина, сложен тем, что ты не боишься, – говорит Энцо, подходя ко мне.

У меня опять начинает колотиться сердце.

– Я боюсь, – шепотом возражаю я, но даже мне самой эти слова кажутся неубедительными.

Что еще он придумает?

– Сейчас ты не рискуешь жизнью, – продолжает он. – Доступ ко внутренней тьме у тебя открывается, только когда ты всерьез глядишь в глаза смерти. Во всех остальных случаях тебе не удается соединить страх и ярость. – Он расцепляет руки. – Посмотрим, сумеем ли мы это исправить.

Вокруг нас вспыхивает огненное кольцо. В пещере становится светло как днем. Языки пламени тянутся до самого потолка. Огонь обжигает мне кожу. Я отскакиваю в сторону. «Нет, нет, нет! – хочется мне закричать. – Что угодно, только не огонь». Энцо внимательно смотрит на меня. Его глаза полны решимости. Он и не думает гасить пламя.

«Я сейчас не привязана к столбу, – мысленно твержу я. – Я всего лишь прохожу испытание. Никто меня здесь не сожжет». Но я себе не верю. Память возвращает меня на рыночную площадь. Эшафот. Цепь инквизиторов. Толпа, которой не терпится увидеть, как огонь поглотит отцеубийцу. Боги, спасите меня! Все прежние испытания кажутся мне детской забавой. Пламя подступает ко мне. Его языки все ближе. Я не могу дышать.

Энцо заставляет меня оживить ощущения тех мгновений, когда я смотрела в лицо смерти.

Он приближается ко мне. Вокруг нас ревет пламя, а он подходит еще ближе, и даже сквозь одежду я чувствую тепло его тела и силу, спрятанную внутри. Меня захлестывает неудержимый поток страха, вызванного первым нападением Паука. Руки и ноги цепенеют. Энцо дотрагивается до моего затылка. По телу прокатывается жаркая, обжигающая волна. Пламя вокруг нас подбирается к моим рукавам. Я в ужасе смотрю, как чернеет и обугливается ткань. От Энцо исходит ощущение опасности. Этот человек готов безжалостно убивать во имя справедливости. Мне хочется вырваться из огненного круга, и в то же время я жажду новых его прикосновений.

– Я знаю, как страстно ты любишь страх. – Дыхание Энцо обжигает мне шею. – Так научись вызывать его. Лелей свой страх, взращивай его, и он тебе отплатит в десятикратном размере.

Я пытаюсь сосредоточиться, но не ощущаю ничего, кроме жара. Чугунный столб, вязанка хвороста у моих ног. Глаза мертвого отца – вечные спутники моих кошмарных снов. «Ты убийца», – шепчет призрак. Но скольких убила инквизиция? Скольких они еще убьют? Если бы не Общество Кинжала, я бы стала очередной жертвой.

Огонь вокруг нас, жаркая рука Энцо, его слова, дрожь в моем теле, еще оставшаяся после прежних испытаний… Страх, ненависть, злость и желание наконец-то сливаются воедино. Внутри меня нарастает необузданная тьма. Ее нити протягиваются во все стороны, проникают в каждого из находящихся здесь. Я чувствую темные стороны Энцо, все изъяны в душах этих людей. Нити сплетаются в пучок, и наступает момент, когда я мысленно дергаю за них. Тьма покоряется мне, готовая выполнить мои повеления. Я закрываю глаз, открываю сердце сплаву чувств и с наслаждением погружаюсь в месть.

«Покажи мне, на что ты способна», – шепчет призрак отца.

Из земли поднимаются черные силуэты. У них лица демонов, красные глаза и раскрытые пасти. С острых зубов капает кровь. Они окружают нас, становясь все выше, пока их головы не упираются в потолок. Демоны терпеливо ждут моих приказов. Я потрясена. Мне радостно сознавать свою силу, и в то же время я чувствую свою полную беспомощность перед нею.

Энцо убирает руку.

Это отвлекает меня, и силуэты мгновенно исчезают. Демоны уходят под землю. Языки пламени, созданные Энцо, гаснут. Вокруг тишина, словно ничего и не было. Я устало опускаю плечи. Пещера вновь полна неяркого зеленоватого света. Никто больше не смеется надо мной. Я смотрю на Раффаэле. Он потрясен. Его прекрасный лоб искажен трагическими морщинами.

Энцо отходит в сторону. Я пошатываюсь. Ноги плохо держат меня. Похоже, Энцо сам удивлен моими действиями. Но так только кажется.

Знаю лишь, что мне хочется повторения. Хочется, чтобы Энцо снова коснулся меня. Хочу ощущать поток своей силы и видеть испуг на лицах вокруг.

Хочу чего-то большего.

Бессмысленно верить тому, что видишь, ибо ты видишь лишь то, во что веришь.

Реквием богов. Том XI. Адмирал. Перевод Шеваля

Спустя два дня после моего испытания толпа пьяного отребья сжигает мальфетто на рыночной площади. Еще через несколько дней – новое убийство. Можно подумать, что смерть подобных нам мгновенно вернет городу былое процветание. Из потайного двора, выходящего в сторону Эстенции, я мельком вижу, как вторую жертву волокут по главной улице. Ветер доносит возбужденные крики толпы. Инквизиторы подчеркнуто не замечают этого самосуда.

Мне нужно быстрее учиться, пока обезумевший мир не уничтожил всех подобных нам.

Мы с Раффаэле сидим у меня в комнате, перед зеркалом.

– Обоих мальфетто обвинили в обладании демоническими силами и принадлежности к Молодой Элите, – говорит он. – Естественно, никаких сил у этих бедняг не было. А выдали их собственные семьи. Инквизиция хорошо платит за сведения о мальфетто. Сама понимаешь, как трудно сейчас разжиться золотом.

Я смотрю на многочисленные склянки и коробочки со снадобьями красоты. Затем перевожу взгляд на свое отражение в зеркале. Утром служанка водила меня в здешнюю баню и отмыла до скрипа и блеска. Теперь моя кожа благоухает розами и медом. Удивляюсь, как быстро я привыкла к подобной роскоши.

– Почему вы не спасли этих несчастных? – спрашиваю я, снова поворачиваясь к Раффаэле.