Ветер вырывал из–под ног облетевшие листья. Темно–свинцовые тучи затянули небо, а где–то вдалеке донесся первый раскат грома, словно поторапливая редких гуляющих вернуться домой. Подходя ближе, он ощутил странное чувство, как будто где–то раньше видел ее. И в то же время мог поклясться, что они никогда раньше не встречались. Чем ближе он подходил, тем больше странностей бросалось ему в глаза. Лицо девушки было абсолютно неподвижным, напоминая маску, а глаза не отрывались от его лица. Она стояла, облокотившись о дерево, и ждала…

Подойдя почти вплотную, Вик внезапно растерялся. Словно он не мог представить, что можно сейчас сказать. Любые бы слова прозвучали немного глупо — он чувствовал их неуместность. Но просто молчать было еще большим идиотизмом.

— Мы знакомы? Мне кажется, я вас где–то видел… — Виктор изучал ее, чувствуя себя все более странно — он никогда не пытался знакомиться с девушками на улице и внезапно словно увидел себя со стороны.

— Знакомы… — Ее голос был тихий и словно слегка неуверенный. — Но мы никогда раньше не встречались… Вик…

Его имя стало для него сюрпризом… Он рылся в памяти, пытаясь вспомнить, где же он мог ее видеть, а она неуверенно продолжала.

— Прости, что навлекла на тебя неприятности… Я не хотела… Но боюсь, что компания не оставит тебя в покое… И меня тоже…

Внезапно Виктор вспомнил — разумеется, он видел фотографию. И это открытие повергло его в шок.

— Тиль, это ты? Как ты здесь оказалась? Что с тобой стряслось? — Виктор не верил своим глазам. Он взял ее за руку, пытаясь сообразить, что же происходит. Рука показалась ему ледяной.

— Тиль?

— Ее больше нет… — ее голос внезапно стал полностью равнодушным. — Тиль убили два месяца назад. Я — Химера.

Что бы с ней не произошло, это должно было быть ужасным, если оставило такой след. Виктор слишком долго общался с ней, чтобы не знать, какой она была на самом деле. Тиль… Он привык звать ее этим прозвищем. И всегда был рад поболтать с ней, зная, что она отнесется к нему с сочувствием и пониманием. Потом он внезапно вспомнил, как она изменилась за последние два месяца. Ее все время что–то мучило, в их отношениях повисла недосказанность… Словно она что–то хотела сказать ему и боялась….

— Что случилось? Как ты нашла меня? Как вообще очутилась здесь? — вопросов была тьма, но Виктор сдержал себя. Следовало разобраться. Во всем.

— Я должна тебе все рассказать… Даже если ты меня возненавидишь… — Ее голос дрогнул, но на лице по–прежнему не отразилось эмоций. Она закрыла глаза и равнодушным голосом пересказала все события, начиная с того дня, когда она два месяца назад, ничего не подозревая, пришла на работу…

Виктор слушал, не в силах поверить, но слишком уж четко вставали на место картинки головоломки. Что он испытывал? Удивление? Шок? Неверие? Все то, что он не мог понять, все странности и его новые способности… Она говорила, ничего не скрывая, а ее голос дрогнул еще дважды — когда она рассказывала, как убила Панского и о том, как пыталась убить Зварыгина.

— Мое время истекает. — Она отвернулась, глядя, куда–то вдаль. — Ты должен был знать, Вик…Чтобы мог решать… Мне было нужно сделать это раньше. Но я не могла. Я все понимаю — можешь ничего не говорить. Просто они знают, что ты мое уязвимое место. Возможно, такой монстр, как я и не имеет право на существование. Надеюсь, ты хоть когда–нибудь сможешь меня простить…

— Тиль… — слова не шли с языка — он просто еще не успел осмыслить сказанное. — Это глупости! Послушай….

Она подняла на него глаза — абсолютно черные и лишенные блеска и в тоже мгновенье исчезла. Еще секунду назад он держал ее за руку… Виктор замер, чувствуя, что в душе зреет решимость. Он теперь знал, как ему поступить. Ускорив шаг, он направился к дому…

Столица, частная клиника компании «Аэда», 22 августа. Зварыгин.

Зварыгин сидел, откинувшись на подушки кровати, и смотрел на Андрея Васильевича. Он только что закончил пересказ произошедших событий и теперь с легким удивлением отметил, что его начальник о многом догадался сам. Интеллект Генерального его поражал — впрочем, как и его умение быстро и четко действовать в критических обстоятельствах. Теперь он молча ждал, пока тот примет решение.

— Что говорят врачи? Когда тебя отпустят? — этот вопрос можно было предвидеть. Зварыгин пожал плечами.

— Мне они ничего не говорят. Чувствую себя неплохо.

— Значит, собирайся. Кстати, мне надоело ваше постоянное соперничество с Туровым.

— Он мне не соперник. — На лице Зварыгина, как и в его голосе, не было заметно никаких эмоций.

— Разумеется, нет. Но вбить это в его голову не под силу даже мне. — Андрей Васильевич сверкнул глазами. — Химера — уникальная возможность добиться много, очень много. В такой критической ситуации ваши свары неуместны.

— Уникальная, но весьма опасная… — Зварыгин немного помолчал. — Она не пойдет с нами на контакт.

— Не стой из себя идиота. Ты, как и я, уже прекрасно понял, в каком случае мы можем добиться от Химеры того, что нам нужно. Пока она остается в достаточной степени человеком, у нее есть уязвимые места и на нее можно влиять. Уже одно то, что она предложила нейтралитет, показывает ее слабость.

— Да, верно. — Зварыгин замолчал, задумавшись. Последняя встреча с Химерой разбудила в душе странные чувства. Почему она не убила его? Ведь он был уверен, что она вернулась именно за этим. Это было бы совершенно логично.

Когда он увидел ее в первый раз, появившуюся в его кабинете, то испытал шок, на какое–то мгновенье поверив в призрака. Но едва она заговорила, дурман рассеялся — перед ним стояло вполне реальное существо, порожденное случайностью или гением Панского. Враг, намеренный его убить. И он действовал без раздумий. Но случившееся здесь, в палате, было совсем другим. Когда она возникла перед ним, он был уверен, что она пришла его добить. Но почему–то медлила. Прекрасно понимая, что находится сейчас в ее полной власти, он ждал, ничем не показывая нахлынувшего напряжения. Он разглядывал ее неподвижное лицо и глаза, кажущиеся бездонными, пытаясь вспомнить, какой она была. Внешне, пожалуй, почти не изменилась. Вот только глаза… Но во всем ее облике проскальзывало теперь нечто иное — едва уловимая сила и решимость в каждом движении. Он пытался разобраться в своих чувствах — почему вид Химеры пробудил столько эмоций? Не страх — он слишком часто в свое время рисковал, чтобы боятся смерти. А, пожалуй, что–то вроде смутной тоски и сожаления. А ведь он думал, что все его чувства выгорели тогда, 8 лет назад… Нет, не стоило себя распускать — она была врагом. Его личным и врагом людей, чьи интересы он представлял.

— Я поручил дело с Виктором Турову. — Генеральный обдумывал ситуацию. — Если он пойдет на сотрудничество, это позволит решить множество проблем. Химера предложила перемирие — значит на время оставит нас в покое. И мы должны суметь этим воспользоваться.