— Туйона? — переспросила она, забавно кривя рот. — Что это?

— В больших дозах он действует как яд, — пояснил Эндрю, с увлечением наблюдая, как вытягивается милая физиономия Натали. — Не пугайся, от бокала абсента еще никто не умер.

— Ты его пробовал? — спросила Натали. От любопытства глаза у нее округлились и сильнее заблестели. Эндрю попытался представить ее в черной монашеской одежде и не смог. — Пробовал? — повторила она настойчивее.

Эндрю улыбнулся. Он мог бы опять солгать — одной ложью больше, одной меньше, теперь это уже не имело особого значения. Но без крайне уважительной причины делать ему это не хотелось.

— Всего раз. В Праге.

— В Праге?

— Я был там в позапрошлом году у одного приятеля. — И его сексуально озабоченной жены, добавил Эндрю про себя, вспоминая тайно и тщетно его домогавшуюся «благоверную» друга. — Восхитительный город.

— И как тебе? — спросила Натали.

— Что?

— Абсент, конечно.

— А-а. — Эндрю вспомнил странное состояние, которое ему довелось пережить под воздействием напитка. — Довольно-таки неплохо. Знаешь, туйон на каждого воздействует по-разному. Некоторые быстро к нему пристращаются, а это, сама понимаешь, весьма не здорово…

— Что это был за абсент? — продолжала расспрашивать Натали. — Говорят, их много.

Все-то ей хочется узнать. Эндрю смотрел на нее и уже не сомневался, что ни в какой монастырь она не уйдет.

— Да, много. Есть абсенты швейцарские, испанские, чешские, французские. Мы пробовали, само собой, чешский, «Староплезенский», Кстати, пить его надо по правилам.

— По каким? — тут же спросила Натали.

Сегодня она держалась особенно непринужденно. И потрясающе выглядела в коротком платье на тонких бретелях и в босоножках на высоких тонких каблучках. Ей очень шли красный цвет и та живость, с которой она выпытывала у Эндрю все известные ему секреты овеянного таинственностью абсента.

— Берешь специальную дырявую ложечку, — начал он, стараясь смотреть на собеседницу как можно бесстрастнее, — кладешь на ложку кусок сахару и льешь через нее в стакан с абсентом холодную воду.

— А сахар зачем?

Вопросы сыпались из Натали один за другим. Эндрю едва сдерживался, чтобы не рассмеяться: она была в этот вечер совсем не похожа на смиренную послушницу.

— Абсент довольно горький напиток, — терпеливо объяснял он. — Вода растворяет сахар на ложке и разбавляет вкус.

— По-моему, им сильно увлекался кто-то из великих, — произнесла Натали, потирая лоб в попытке вспомнить имена тех самых великих.

Эндрю улыбнулся.

— Правильно. Например, Хемингуэй. Говорят, он продолжал пить абсент даже после его запрещения во многих странах мира. А Ван Гога вообще называют самым знаменитым абсентистом.

Принесли заказ, и Натали с аппетитом приступила к телятине, фаршированной шпинатом. За эти несколько дней она превратилась в другого человека, думал Эндрю, осторожно за ней наблюдая. Полного энергии, жизни и здоровой любознательности. Неужели это я так повлиял на нее? Или мои странные чувства? Как я буду без нее? К чему мне теперь стремиться?.. Эй, постой-ка, приятель, уж не собираешься ли ты после расставания с этой девчонкой сам податься в монахи?

Осознав всю комичность ситуации, Эндрю чуть не прыснул.

— Ну и где же они? — послышалось со стороны соседнего столика.

Натали повернула голову, и Эндрю вспомнил, что собирался развлекать ее разговорами вплоть до начала шоу. В это самое мгновение возникший словно из-под земли официант поставил на их столик подсвечник из золотистого стекла и зажег в нем свечу. На стенах загорелись бра, а люстры погасли. Стилизованное под французское кабаре помещение погрузилось в полумрак.

Натали осмотрелась по сторонам.

— В чем дело?

— Ни в чем. — Эндрю улыбнулся, глядя на ее лицо, но не увидел ни страха, ни тревоги. Лишь любопытство и приятное волнение.

— Сейчас нам покажут что-то интересное? — спросила Натали.

— Наверное, — уклончиво ответил Эндрю. — Если тебе не понравится, сразу скажи. — Он заглянул ей в глаза. — Мы тут же уйдем. Только не стесняйся, ладно?

Натали пожала плечами. Сегодня она вела себя так свободно, что в любом случае вряд ли оробела бы.

— Ладно.

Легкая быстрая мелодия сменилась медленным блюзом. Небольшая сцена у одной из стен осветилась красными прожекторами, и на нее из проема, драпированного тканью, выплыла девушка в красном белье, прозрачном розовом платьице, высоких сапогах и в шляпе с широкими полями.

В зале зашумели, кто-то захлопал в ладоши, кто-то засвистел. Девушка одарила публику обольстительной улыбкой и пластично задвигалась под музыку.

Эндрю почти не смотрел на нее. Все его внимание было приковано к Натали. За несколько мгновений у него в голове промелькнула сотня самых разнообразных мыслей. Она примет меня за извращенца. Работодатель притаскивает работницу на стриптиз — где такое видано? Или возненавидит и, вытерпев это издевательство, пошлет куда подальше. Болван! И как столь бредовая идея могла прийти мне на ум?.. Или не настолько уж и бредовая? По-моему, ей даже нравится… По крайней мере, вид у нее не испуганный, я бы даже сказал, довольный…

На губах Натали действительно появилась едва заметная улыбка. Эндрю посмотрел на девицу, в движении все выше и выше поднимающую платьице, и вновь перевел взгляд на свою спутницу. Та не обращала на него ни малейшего внимания, как будто о нем забыла. Она смотрела на стриптизершу не как на соперницу или падшую женщину, а как на красивого человека, умеющего виртуозно владеть своим телом и подавать себя публике.

Танцевала девица и в самом деле здорово, причем не просто крутилась у шеста, а исполняла тщательно подготовленный хореографический номер. Когда, будучи уже без шляпы, платья и лифчика, она опустилась на пол и изогнулась в невообразимой позе, Натали вместе с остальными посетителями ресторана громко зааплодировала.

На Эндрю она взглянула лишь, когда музыка стихла, а танцовщица скрылась за занавесом. Он уже знал, что спрашивать излишне, и все же не удержался:

— Может, уйдем?

— Уйдем? Почему это? — Натали взглянула на него так изумленно, что он задумался, помнит ли она о своем недавнем намерении стать инокиней или уже выбросила его из головы. — Тебе что, не нравится?

— Нет, почему же…

— По-моему, у нее талант, — заметила Натали с чувством. — Танцевать так самозабвенно — это дано далеко не каждому.

— Согласен, только не сказал бы, что эта особа очень талантлива. На мой взгляд, пластичности ей немного недостает, и над номером стоило бы…

Эндрю замолчал, увидев, что Натали его не слушает. Ее внимание вновь было приковано к площадке, залитой светом прожекторов — теперь сине-белым… Вместо девицы, играя накачанными мускулами, под музыку Стинга вышел высокий светловолосый парень в расстегнутом пиджаке, брюках и галстуке.