— Смотри… — вытянул руку он, указывая на солнце. — Видишь, вокруг большого небесного светила еще три маленьких? Именно по ним мы и определяем время…

Четыре солнца — это, конечно, круто, но блииин! Я стою на крыше башни самого настоящего замка, где такой вид: что дух захватывает… Меня обнимает сказочно прекрасное создание и всерьез думает: что я внимаю его лекции?! И да, пусть посмотрит на себя — он ничуть не лучше! Что-то я очень сильно сомневаюсь: что советник Римус меня бы и на руках таскал, и обнимал, продолжая, как ни в чем не бывало вести себя: словно ничего и не происходит! «Происходит, твою мать! Происходит!» И вчера на стрельбище все происходило, и теперь…

— Снежана, ты не слушаешь… — скорее прочла я по губам, на которых залипла, чем услышала.

— Нет, не слушаю, — откинула я голову на мужское плечо. — Почему эта сказка не может быть нашей? — протянула руку я, тыльной стороной пальчиков проводя по скуле красивого лица.

Ну как можно сдержаться в такой обстановке? Как, черт возьми?! Я едва потянулась к желанным губам, как Лэйарин отвернулся. Снова… опять…

— Сколько тебе лет, Снежана?

— Двадцать восемь… — даже не задумываясь, автоматически выдала я, а Лэйарин на меня изумленно уставился. — Что? Я же говорила: что не ребенок, а тело — так это вопрос к Саргасу.

— Я не об этом… Хотя это тоже интересно… — задумчиво произнес он. — Я вел к тому, чтобы ты представила: как выглядит это со стороны — связь между взрослым мужчиной и девочкой-подростком.

Лэйарин прав: со стороны это просто аморально и педофилией попахивает. Лиля не просто так сказала мне: что никто не должен знать о моем увлечении эльфом. «Но в таком случае: как же быть… или не быть?» Я понимала отказ «ледышки». Да, понимала — хоть и не хотелось. Вот только единственное мне не давало покоя: не сегодня — так завтра, через месяц, пять, год, два… не с ним — так с другим… Я же живой человек и, в конце концов, взрослая баба — кто-то еще понравится и мне ведь все равно захочется! И опять встанет острый вопрос о восприятии меня как ребенка в глазах окружающих. Что делать?

Мои размышления прервали поднявшийся ветер и хлопок крыльев. Я повернула голову и ошарашено наблюдала за Мраком, приземляющимся на край крыши.

— Я же не звала тебя… — улыбнулась я, призывая холлинс и отправляя коррану сноп искр.

— Удивительно, — хмыкнул эльф. — По-моему, Аэритос принимает тебя быстрее, чем ты его… Мраку еще рано чувствовать твое месторасположение самому без зова, но, тем не менее, он здесь…

Я покинула бездушные объятия эльфа и приблизилась к своему питомцу. Протянув руку, принялась поглаживать его ладошкой по переносице. Ощущения отвратные: как по наждачке вожу, но мой «трактор» вновь замурчал, и мне не хотелось прерываться. В данную минуту от этого динозаврища я чувствовала больше тепла, чем от такого желанного, но такого холодного к моим симпатиям мужчины… «Все, Снежана, достаточно… ты превращаешься в какую-то мазохистку…» — глубоко вздохнула я, отступая от Мрака и поворачиваясь лицом к эльфу.

— Больше не приходи ко мне, Лэйн… Лэйарин, — поправила себя я. — Читать я могу и сама. Задавать вопросы могу даже прислуге. Вернется Римус, и я продолжу занятия с корраном, но ты больше не приходи… — обогнув мужчину, я направилась в сторону лестницы.

— Что мне отвечать Джеймсу на вопрос: почему наши с тобой занятия не проходят? — прилетело в спину мне, но я не захотела оборачиваться.

— Ответь: что миель боится заморозить его советника, хотя… Боюсь: что уже поздно. В моем мире есть сказка о «снежной королеве», у которой вместо сердца осколок льда… ей бы позавидовать некоторым, — бросила через плечо я, опускаясь в темноту лестничного марша.

Я буквально влетела в свои новые покои, с яростью расшвыривая туфельки: куда полетят — там и место. Не могу! Не могу я жить монашкой три года, а особенно: когда по моему монастырю бродит мое персональное остроухое искушение! И даже не это злит настолько, сколько холодность несносного «ледышки»! Я же вижу: что нравлюсь — ну, какая женщина не чувствует такого?

Я присела на диван у камина и уставилась перед собой. В мыслях пронеслись все жесты и фразы в сторону эльфа — он реагирует, но как-то странно… Любой нормальный мужик еще с полпинка приступил бы к действиям, а этот… «Ледышка»! Нет, не так. Фригидная «ледышка» — вот! И угораздило меня именно на нем зациклиться! Так. Все. Решено: больше никакого Лэйарина! Отныне: у меня ярая антисексуальная политика в сторону этого хладнокровного совершенства!

— О, госпожа Снежана… — вошла с коридора Ниель с кипой мехов в руках. — Я же накрывала на обед в библиотеке, а вы здесь… — растерялась она, при этом юркнула в спальню и расстелила шкуры по обе стороны от кровати.

— Теперь накрой здесь… На две персоны, — быстро добавила я, вспоминая о Лайле. — Ниель, а искрой я могу любого позвать или только тебя и советников?

— Любого, чей образ детально представить можете. У юной миель появился ухажер? — заинтриговано улыбнулась девушка.

— Не твое дело. Кстати, а как часто ты без вызова и даже стука слоняешься по моим комнатам? — осенило меня, что девушка даже не постучала: чтобы войти — а ведь я планирую переодеваться.

— Миель Снежана, так я не ожидала вас увидеть. А вообще могу приходить только по приказу — как захотите, — развела руками она, ни на миг даже не обидевшись на мою грубость. — Например: когда нужно помочь с нарядом или прической, или убраться в комнатах, или забрать одежду в чистку, перестелить постель… Вы так похожи на своего отца — миал терпеть не может: когда его апартаменты прибирают в его присутствии.

— Я поняла. Извини за резкость, просто я еще не привыкла к твоему наличию… В смысле: в прошлой жизни я жила одна и мне некомфортно немного. В общем: я буду тебя звать искрой, когда мне потребуешься. А если тебе надо прибрать, спрашиваешь: когда можно зайти.

— Как прикажет миель, — скромно улыбнулась девушка. — Я могу отправиться на кухню? — я кивнула и служанка скрылась в коридоре.

Что-то у меня совсем нервы расшатались благодаря одной остроухой «ледышке». Я не хотела грубить прислуге — она же ничего плохого мне не сделала, а наоборот: побеспокоилась о моих босых ногах и еще шкур натаскала в комнату. Просто у меня складывалось ощущение: что мой угол в этом замке — вовсе и не