Так и живем. Одному любовь – стихи под луной, другому хоть в петлю.

В свое время Федор набросал небольшое эссе о любви, шутливое, можно сказать, где доказывал, что Природа со тщанием обтесывает каждое свое творение, доводя до совершенства, и безжалостно отсекает плоды неудачного опыта, а посему любовь суть не свободный выбор и самотек, а нечто, ею предусмотренное с целью добиться наиболее удачного потомства и тем самым сохранить вид. То есть сваха Природа выбирает наиболее перспективный человеческий материал с точки зрения эволюции, и любовь вовсе не свободная воля индивидуума, а все тот же короткий поводок инстинкта, бьющего в одну точку: выжить. Все. Остальное лирика. Правда, исходя из вышесказанного, непонятна роль разума, раз все равно преобладает инстинкт, причем и тот и другой пребывают в извечной драке. В результате и ежу понятно, что разум по большому счету человеку без особой надобности, от него только дисбаланс и проблемы. В смысле, или-или. Или разум, или инстинкт. Вместе они не уживаются.

И как после вышесказанного прикажете понимать наличие разума? Как недосмотр Природы? Как некую тайную непостижимую ее цель? Или как обычное любопытство ученого: на тебе, человече, разум и инстинкт в одном пучке, и посмотрим, кто кого. Примерно так же, как положить работающий фен в холодильник – интересный опыт, о котором рассказал Федору его учень, хомо сапиенс прямоходящий по имени Леня Лаптев.

Федор предложил студентам развить тему, достойно ответить, возразить или согласиться, достойно аргументировать и обосновать. Он помнит споры, вопли, до драки доходило… красивый получился семинар, правда, до истины они так и не докопались. Хотя кто скажет, что есть истина? Извечный вопрос философии, а ответа как не было, так и нет. Иногда важно просто поговорить.

Молодцы, похвалил их Федор. Вы блистательно доказали, что разум не предмет первой необходимости и можно прекрасно обойтись без, достаточно одних инстинктов. Исходя из вышесказанного, темой нашего следующего семинара будет наоборот… Sic! Он поднял указательный палец: обоснование необходимости разума для выживания нашего пращура – слабого, немобильного, проигрывающего любому мало-мальски зубатому хищнику с быстрыми лапами. Не успели студиозусы опомниться, как грянул звонок, возвестивший конец занятий. Под возмущенные и восторженные вопли и аплодисменты публики Федор покинул аудиторию. Опять Философ нас обскакал и киданул, подвел черту Леня Лаптев. Ну, Философ, погоди!

Федор уклонился от поцелуев Насти – нагнулся потрепать за уши песика. Декстер… надо же! Ния сказала, что имя этому недоразумению выбрал муж.

Ния уже спешила ему навстречу; Федору показалось, она осунулась и побледнела, на лице ее проявилось выражение какой-то затравленности. Она попыталась улыбнуться, и у Федора защемило сердце.

– Сейчас будем ужинать! – радостно объявила Настя, выхватывая у Федора торбу с продуктами. – А что тут у нас вкусненького? Шампанское? Ура! Федичка, ты моя лапочка! – Настя все-таки чмокнула Федора в щеку, и он не успел увернуться. – Обожаю шампанчик! – Настя любила всякие уменьшительные производные и злоупотребляла суффиксом «чик». Генчик, шампанчик…

Она побежала в кухню, крикнув:

– Накрывайте на стол, ребятки!

– Как ты? – спросил Федор, рассматривая Нию. – Что Паша Рыдаев?

– Я хорошо. Скоро суд, через три недели, двадцатого. Паша надеется, мы выскочим с минимальным сроком. Володя по-прежнему не хочет меня видеть. А ты как?

Федор пожал плечами.

– Нормально. Зима какая, а? Давно такой не было. – Он хотел добавить, а помнишь, как мы на лыжах в Еловице, и Новый год под елкой, но удержался. Новый год в Еловице, Новый год на Магистерском озере… Он ловил себя на том, что тщательно выбирает слова, стараясь не задеть ее и не причинить боли. Фильтровал базар, короче.

Как ты, а ты как, нормально, погода, снегопад… похоже, говорить им было не о чем. Федору хотелось погладить ее по голове, но он чувствовал, что-то переменилось в ней, она не смотрела ему в глаза… Сердится, что долго не приходил? Не звонил? А сама пропала на целых две недели. Недоговоренность мутным облаком висела над их головами.

Декстер сидел на полу, переводя взгляд с Нии на Федора. Глаза его были похожи на бусины.

– Настя приказала накрыть на стол, – сказал он, выпутываясь из тягостного молчания. – Командуй!

Они накрывали на стол в четыре руки, иногда касаясь друг друга плечом. На кухне лилась вода, звякала посуда, хлопала дверца холодильника и громко пела Настя. Эта женщина могла существовать только в атмосфере громких звуков, перекрикивая и перекрывая их собственными децибелами.

Они молчали.

– Я рада, что ты пришел, – сказала Ния наконец, впервые поднимая на него глаза. – Мне плохо, Федя. Ты мне нужен. Я совсем запуталась…

– Нужен как… кто? – подумал Федор, верный своей привычке расставлять все по полочкам, и сказал: – Ты все делаешь правильно, Ния. Нужно просто потерпеть, как говорит мой друг Савелий, спец по дамским романам. Еще три недели – и наступит ясность.

– Спец по дамским романам? – бледно улыбнулась Ния. – Это как?

– Он главный редактор отдела женской литературы в нашем местном издательстве «Арт нуво», ему по должности положено читать все подряд.

– Ужас! – рассмеялась Ния.

– Ужас, – согласился Федор. – Начитавшись, он пересказывает нам сюжеты, доказывая, что плохо всем, что всякие неприятности случаются на каждом шагу и не нужно вешать нос.

– И что жизнь продолжается?

– Именно.

– Эй, люди, помогайте! – закричала Настя, появляясь на пороге. – У меня все готово!

…Они хорошо сидели. Настя болтала за троих, и Федор подумал, что она незаменимый человек в компании, «зажигалка» и с ней не соскучишься. В конце концов она даже перестала его раздражать.

– За нас! – с хохотом выкрикивала Настя. – До дна! За любовь! За дружбу!

Посередине застолья раздался звонок в дверь.

– Это Генчик! – Настя вскочила и побежала в прихожую.

Федор взглянул на Нию, на лице ее явно проступила досада.

Оба прислушивались к шуму возни из прихожей, визгу Насти, басу мужчины и лаю Декстера. Они появились на пороге: высокий красивый парень и виснувшая на его руке сияющая Настя. Федор натолкнулся на острый настороженный взгляд гостя.

– Это мой Генчик! – воскликнула Настя. – Это наш друг детства Федор. Знакомьтесь, мальчики!

– Гуляем? Почему не позвали? Друзья, блин! Ох, и погодка! Волков морозить! Геннадий, будем знакомы. Я тебя где-то видел, – обратился он к Федору, протягивая ему руку. – Вы с Аликом Стадионом дружбаны, ага?

– Какой еще Алик Стадион! – закричала Настя. – Ты чего? Федя у нас профессор философии!

– Профессор философии? – Геннадий, казалось, слегка растерялся. – Это что, прикол такой?