И уже смешно и нелепо выглядит прикрепленная к борту бронетепловоза «ЦЛ-2» табличка с вагона поезда «Берлин — Москау»… Летящая вместе с ним вниз, вниз…

Докатывается могучий рык взрыва… А потом — слышатся другие тяжкие удары — и рушатся в Буг мосты у Мотыкал, у Коденя, у Семятиче, Домачево и Влодавы…

Добро пожаловать в ад…

…Подло, предательски убитые пограничники во главе с погранкомиссаром… Немецкий бронепоезд торжествующе пересекает Буг…

И тут же его в упор расстреливает пушечный ДОТ «Светлана» из 11-го ОПАБ 62-го УРа…

Есть там у них один такой наводчик — красноармеец Хазамбеков, ворошиловский стрелок…

На миг мелькнуло растерянное лицо командира бронепоезда обер-лейтенанта Сееле — «О майн Готт, это не правильно! Так не должно быть!».

И уже смешно и нелепо выглядит прикрепленная к борту бронетепловоза «ЦЛ-2» табличка с вагона поезда «Берлин — Москау», облизываемая языками горящей солярки… Нет, ни за что ему не доехать до Москвы. Судьба у него, фашиста, такая.

Добро пожаловать в ад…

22 июня 1941 года. 03 часа 58 минут.

Берег Буга. Наблюдательный пункт 2-й танковой группы

Гудериан опустил свой цейссовский бинокль и с сожалением произнес:

— Ну, на захват мостов я, в сущности, не очень-то и рассчитывал… В конце концов, это было бы не совсем спортивно…

Фон Меллентин, тщательно скрывая ехидную генштабовскую улыбочку, скрупулезно записал в книжечку с золоченым обрезом серебряным карандашиком: «Командующий совершенно справедливо отметил, что виноград зеленый…».

В этот момент над их головой на восток пролетели первые бомбардировщики…

В это же время.

Брестская крепость. Северный остров. ДНС № 5

Тяжелый гул дальнего взрыва разбудил забывшуюся под утро тревожным сном Августу…

Женщина накинула халатик, поправила одеяло на детской кроватке, опасливо выглянула в коридор…

В коридоре никого нет.

Пусто. Только льется желтый свет не погашенной лампочки, свисающей на черном проводе с высокого потолка…

Зловещая тишина. Только чуть слышно скрипнула оставленная приоткрытой входная дверь на лестничную площадку…

— Э-эй, кто нибу-у-удь? — тихо позвала Августа. — Шура? Катя? Варенька? — И, уже со слезами в голосе, испуганно: — Девочки? Где вы все?!

Прошлепала босыми ногами к выходу на площадку…

В этот миг тишина взорвалась ослепительной вспышкой…

В это же время.

Управление НКГБ по городу Брест

— Что это было? — сидящая на лавочке во дворе девушка испуганно прижалась к Мохначу.

Рывком распахнулась дверь, с крыльца посыпались оперативники…

Лерман, пробегая мимо них, через плечо, на бегу, отрывисто пролаял:

— Я в Крепость! Могу подхватить!

Мохнач стремительно кинулся к зарычавшему мотором грузовику…

Только он вскарабкался в кузов, как за доски борта ухватились тоненькие девичьи ручки.

— Ребята! Можно мне с вами? Я комсомолка, я медкурсы МПВО окончила! С отличием!

Лерман с досадой махнул рукой — мол, по дороге мы ее высадим… Какой он все-таки наивный человек.

В это же время.

Небо над Брестом. Дежурное звено 2-й эскадрильи 123-го ИАП

Второй ведомый младший лейтенант Иван Иванович Иванов, 19 лет, потрясенно ахнул:

— Ух ты, мать ты моя женщина. Где же мы их всех хоронить-то будем?!

Внизу двигался на восток сплошной ковер из вражеских бомбардировщиков, пересекших Границу…[30]

Ведущий покачивает плоскостями — «Делай, как я!» и начинает стремительное пикирование…

Ближе, ближе…

Огонь!

Воздух полосуют огненные стрелы Ультра-ШКАСов — 2800 выстрелов в минуту…

Иванов, как бультерьер, ничего не видя и не замечая, вцепился в «Юнкерса»… а тот знай себе летит!

От фюзеляжа врага летят какие-то щепки и отваливаются целые куски, а он все равно летит! Наконец, когда Иванов уже видит заклепки на его оперении, «немец» лениво задымил и свалился через левое крыло…[31]Есть один!

Иванов оглядывается, крутит головой. Он, преследуя врага, провалился значительно ниже схватки — при этом весь его истребитель изрешечен, с крыльев лохмами свисает перкаль. Мотор истребителя чихает, но тянет уверенно… Что вы хотите — это же воздушное охлаждение. Пара простреленных цилиндров для надежного рыбинского мотора, это, в сущности, ерунда… Плохо другое. Патроны уже, похоже, все!

Иванов с досадой дергает пару раз рычаг перезаряжания — бесполезно. Самолет теперь безоружен.

— Нет, ну я не понял, что, я уже и отстрелялся? Маловато будет!

Враг, невзирая на потерю уже трех самолетов, продолжает идти на город и Крепость.

Русские летчики со времен героического Нестерова хорошо изучили особенности такого вида боя, как таран.

Кстати, как вид боя — массово таран применяли только русские. Ну и японцы, разумеется. Дикари, что с них возьмешь, азиаты… никакого понятия о правах человека.

Значит, делаешь так: догоняешь врага сзади, уравниваешь скорость и рубишь винтом вертикальный стабилизатор… Супостат гарантированно сваливается в штопор.

Только вот как догнать-то? «Чайка» и в исправном состоянии-то это сделать не может, скорость меньше, чем у бомбардировщика на горизонтали…

И Иванов бестрепетно переходит на встречно-пересекающийся курс…[32]Есть и второй!

Вечная тебе память, летчик.

«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»

…Между тем весь предыдущий бой продолжался, оказывается, всего пару минут (в бою время идет ПО-ДРУГОМУ), и только сейчас на наши «Чайки» упали сверху эскортирующие бомбардировщики «мессеры».