Ответственность на моих плечах лежала большая, потому погода всегда была в прямом эфире: мне отводилось буквально пять минут между новостями и ежедневным ток-шоу. Вот уж где пригодилась моя дисциплинированность! Нельзя было опаздывать ни на минуту.

На «Четверке» в то время была одна из самых крутых и современных телестудий в Екатеринбурге. За длинным столом одновременно могли уместиться человека два-три. Поэтому, когда камеру направляли на левый край, где сидела ведущая новостей, я тихонечко приходила и садилась справа, буквально в нескольких сантиметрах от зоны прямого эфира.

Очень хорошо помню свой первый выход в эфир. Я не волновалась, голос не дрожал. Был кураж, адреналин. Словно я опять оказалась на сцене и выступаю с номером перед многотысячной аудиторией. Пусть я не видела зрителей, но я мысленно представляла себе, как они удобно уселись на диване, за ужином, кто-то в одиночестве, кто-то – с семьей. За тридцать секунд до старта я размышляла: возможно, они сейчас будут обсуждать мой внешний вид, цвет блузки и прическу, и вообще спрашивать друг у друга, кто это такая, новенькая на «Четверке» – конечно, ведь горожане знали ведущих погоды наизусть, они для них были как близкие подруги. А тут я! И лишь один из десяти, возможно, вспомнит, что это же «та девчонка из КВН».

И тут слышу справа: «На этом у меня все, а наш выпуск продолжит Юлия Михалкова, она расскажет, чего нам ждать от небесной канцелярии». Из-за яркого освещения по бокам камеры все пространство сузилось до черного зрачка объектива. Я задержала дыхание на доли секунды, думая, а может, маме привет передать, это же прямой эфир, она точно увидит. Нет-нет, это все баловство. Надо оставаться серьезной. Я представила, что вместо объектива передо мной – шумный зал сочинского фестиваля КВН, оттуда на меня смотрят влюбленные, восторженные глаза зрителей. В жюри – Гусман, Ярмольник, Ургант. Слева – наш маэстро Александр Васильевич Масляков. Расскажу-ка я им про погоду, а не холодной телекамере.

– Здравствуйте, Александр Васильевич, сегодня в Тавде будет плюс три. – И показываю рукой в пустоту. – Эй, ребята с десятого ряда! А в Серове дождь! – И рука поднимается чуть выше, на север. За мной не висело карты региона, поэтому мне приходилось напрягать фантазию и наизусть учить расположение основных городов области. Вот, кстати, еще один плюс работы на телевидении – расширение кругозора. Даже в «Погоде» подтянула знания по географии.

Постепенно мое мастерство росло. Мне уже не нужно было заранее писать текст, я считывала информацию прямо со сводок. Вижу цифры, понимаю – циклон движется на северо-восток. Температура такая-то. Возможны осадки. Потом отказалась даже от суфлера – полная импровизация, сольный номер! Даже краситься для эфира начала сама – это было не сложно.

Однако через некоторое время возникли серьезные проблемы, такие, что я даже предположить не могла. От неравнодушных зрителей начали приходить жалобы на неправильный прогноз погоды. И речь шла даже не о неточностях – многим казалось, что я просто беру его «с потолка»! «Чего она нам про солнце и переменную облачность рассказывала, когда с утра дождь моросит? Негодуем!»

Откровенно говоря, я негодовала вместе со зрителями. Как так? Мы же обманываем доверие людей, тем более, по такому чувствительному вопросу. И однажды, когда я получила сводку, которая, на мой взгляд, не отражала состояние природы за окном, я решилась на опасный эксперимент и начала «тучи разводить руками». Брала красный карандаш и правила температуру, облачность, меняла осадки. Да что вы, в самом деле, не бывать завтра в Тагиле дождю. И в Екатеринбурге завтра будет солнечно. Перечеркивала, меняла и рассказывала погоду в авторском исполнении – давала такой прогноз, который считала правильным. Все умные метеостанции, компьютеры и программы – ничто в сравнении с женской интуицией. Только она подскажет, прольется ли завтра дождь или нас окутает туман.

И знаете, что? Точность погоды повысилась! Жалоб на мои прогнозы стало на порядок меньше.

Как-то давно, еще на первых курсах педагогического, я слышала байку о том, что гороскопы в бульварной прессе сочинялись на коленке молодыми студентками. Они примерно представляли, какие особенности у того или иного знака Зодиака, и писали по интуиции. И в одной из газет была «астролог Василина», а по факту – студентка химфака Лена. Однажды ее бросил парень. Чудовищно бросил. Жестоко. Был парень Скорпионом. Поэтому Лена-Василина в течение полутора месяцев обрушивала на Скорпионов все возможные проблемы. А себе – Весам – желала стойкости и вселяла надежду. Я все-таки надеюсь, что это байки, хотя в мире все может быть.

Мои успехи на погодном фронте не остались незамеченными, и мне предложили поработать с более серьезной темой – бизнесом. В то время передачи деловой тематики для телеканала делала продакшн-студия, руководил которой один известный в Екатеринбурге журналист Р.

Если говорить о роли мужчин в моей жизни, то о нем, конечно, стоит упомянуть отдельно. Бесспорно, в деле журналистики, и особенно в вопросах подачи материала, он был крепким профессионалом. За все время совместной работы он ни разу не принизил достоинства ни одного сотрудника. Он не швырял распечатки текстов в лицо, но умел тихим, интеллигентным голосом, при этом исключительно приличными словами объяснить, что твой текст – полный отстой. Конечно, он так прямо не говорил, но показывал, что надо изменить тут, вот здесь и еще начало переписать. Вроде бы перечислял несколько небольших правок, но если их собрать вместе, то получается, что от текста ничего не остается.

Он методично резал и кромсал мои первые начитки для сюжетов. Благодаря ему я начала ценить краткость изложения. Вы себе даже не представляете, как мне тяжело дается эта книга, где две сотни страниц. Я привыкла всю жизнь упаковывать в несколько абзацев. Недавно, перед тем, как написать первые слова этой рукописи, я для вдохновения посмотрела фильм «Гений» – историю отношений американского драматурга и писателя Томаса Вулфа и его издателя Перкинса, который, к слову, явил миру Фицджеральда и Хэмингуэя.

Так вот, Вулф приносил ему тысячи страниц рукописей своего будущего романа. Тысячи! Там были абзацы по 10 страниц, одна сцена встречи поезда растягивалась на 8 листов. Для описания цвета глаз женщины автору понадобилось три листа. Между писателем и издателем произошла настоящая битва за каждое слово. В результате весь массив сократился до фразы: «Ее глаза были голубыми». Все.

Это очень важно – контролировать себя не только в разговорах, но и в письменной речи. Можно выплескивать все, что у тебя на душе, используя при этом тысячи слов. Однако в этой погоне за объемом и красотой слога часто теряется самое главное – смысл. Что ты хотел сказать? Это как в той истории: ты еще только поздоровался, а я уже зеваю.

Я не сторонник многословия, но тем не мене, моя любовь к русскому языку подталкивала меня к использованию огромного количества эпитетов, цветистых оборотов.

Работа на телевидении научила меня краткости. Журналист Р. не уставал каждый раз повторять: «Суши текст». Поэтому вначале я писала новость на две страницы. Потом убирала семь строчек. Следом улетало еще десять. В итоге у меня оставалось полстраницы, где емко и ярко рассказывалась вся нужная и полезная информация.