Второй совет, которые он дал, пригодился мне в будущем: текст – это время. Следи за хронометражем. Это было серьезное развитие для меня. В театральном я относилась ко времени как к некоторому ограниченному промежутку, в течение которого надо сыграть роль. Наш спектакль начинается в шесть вечера ровно. Через пятнадцать минут двадцать секунд я выхожу на сцену. И спустя пять минут возвращаюсь за кулисы.

В творчестве я воспринимала время, как хронометраж события. Не более. Только на ТВ я начала задумываться о том, как меня воспринимает зритель. Почему текст нужен на тридцать секунд, а не на минуту? Потому что зритель утомится слушать и переключит канал. В театре, если сцена затянута – куда он денется? Билет купил – сиди, смотри. Ну, если уж совсем тягостно – поспи полчасика.

А еще очень важно, чтобы зритель усвоил какую-то ключевую мысль, идею. В театре ты смотришь спектакль два часа, наслаждаешься игрой актеров, глаз радуется. И только в антракте, надкусывая очередной эклер, ты начинаешь задумываться – а что, собственно, хотел сказать нам автор?

Телевидение ждет от человека моментальной реакции. Надо сразу понимать: кто враг, кто герой, кто виноват и что нам делать. Поэтому я стала писать тексты для сюжетов, оценивая, как их воспримет зритель. Сидела с секундомером и вычитывала. 30 секунд – это хорошо. Пятьдесят – многовато.

Это мне очень пригодилось в будущем. Разговор с деловыми мужчинами – это тоже вопрос времени. У по-настоящему влиятельных, серьезных людей сюжет дня расписан по минутам. Чтобы тебя начали воспринимать всерьез, нужно быть внимательной ко времени.

Телевидение открыло мне дверь в мир политики – об этом я расскажу подробнее чуть позже. Я делала сюжеты о депутатах Екатеринбургской городской думы, постоянно приходила в мэрию. Рассказывала зрителям про какие-то поправки, законы, решения.

Хорошо помню свое первое впечатление от посещения городской администрации – а что так пыльно, почему так бедненько? Я-то считала, что если наши депутаты ездят на дорогих автомобилях, живут в больших домах и отдыхают на теплых островах, то и рабочее место у них должно быть как-то посолиднее. Нет, позолоты не надо, а вот кресла могли бы быть помягче, столы – побогаче. А то не мэрия, а деканат какой-то.

Еще удивила звериная серьезность депутатов. Они правда верили, что делают нечто важное. Не спорю, с точки зрения чиновника, юриста или еще какого-то специалиста, они вполне могли делать что-то полезное. Но с точки зрения меня, вчерашней выпускницы театрального – это было каким-то надувательством щек и пустой тратой времени. То есть я не понимала, как спор вокруг замены двух слов в какой-то важной, на их взгляд, бумажке может изменить в лучшую сторону жизнь молодежи. Мою, например.

Но надо отдать депутатам должное. Они мне старались в меру своих способностей объяснить, чем занимается типичный чиновник и почему так важен «секвестр бюджета» – вот какие слова я запомнила с тех времен. Наши парламентарии хорошо меня знали по прогнозу погоды, поэтому со многими мы общались, как с хорошими друзьями.

Со съемочной группой мы нередко приходили в Думу, когда там не было заседаний. Просто, чтобы спокойно поговорить с депутатами о каких-то текущих делах. В эти дни мы иногда заходили в зал заседаний – пустой, серый и холодный, снимали подводки и немного развлекались. Нет, в кресло председателя не садились, а вот на место депутата и ноги на стол – это было весело.

Полтора года назад в интернете появилась видеозапись, где я как раз вот так забавляюсь в кресле депутата и произвожу манипуляции с микрофоном. Большинство подумало, что это снято сейчас, люди посчитали, что Юля совсем «ку-ку» и что это ее предвыборный ролик – я как раз тогда, в 2018 году, шла кандидатом в депутаты городской Думы. Скандал получился не особенно грандиозный, но горожане воодушевились – мужская половина особенно.

Но, как я уже говорила, всегда важно знать контент. Такое поведение недостойно взрослой женщины, публичного человека. Согласна. Однако в этой записи есть два нюанса.

Первое. Запись сделана в далеком 2008 году. Я тогда заканчивала учебу в театральном. Впереди – лето, в голове – ветер, а жизнь наполнена шутками. Да, я вела себя, как обычная студентка. Было ли мне смешно в тот момент? Конечно, потому что в тех обстоятельствах это было просто весело.

Второе. А ведь мне тогда клятвенно обещали, что этот черновой фрагмент вырежут и удалят. Я вообще не думала, что меня снимают. Подумаешь, камера не работает, сидим, дурачимся. Поэтому, когда этот кусок внезапно всплыл в интернете, моя первая мысль была: «Кто же все-таки предал?»

Работа на телевидении меняет человека. Ты учишься совсем иначе смотреть на окружающий мир. Выйдите в час пик в центр города и понаблюдайте. Что вы увидите? Текущую по улице людскую толпу, стальную вереницу гудящих автомобилей, яркие кляксы рекламных экранов. Иными словами, вы заметите некий процесс, звуки, наверняка обратите внимание на особенно яркое или особенно громкое.

Как начала смотреть я на окружающий мир? Сюжетами, историями. Такой образ мыслей у меня сохранился до сих пор. Я открываю глаза и не вижу толпы. Предо мной – сотни, тысячи отдельных людей, семей, влюбленных пар. Сразу обращаю внимание на то, что у каждого – своя скорость ходьбы, разные траектории. Выражения лиц – ни одного похожего.

В 2008 году мне предстояло выпускаться, и диспозиция была такая: я – достаточно известная (ну, хорошо, примелькавшаяся) девушка с телевидения, у меня все отлично с КВН, разудалые корпоративы, новые друзья, репетиции, поездки. По идее, мне необходимо было идти на работу в театр. Однако желания особого не было.

Но, для очистки совести, я предприняла попытку устроиться в храм искусства. Мы с подругами пошли по театрам. ТЮЗ, Драм, Трам-пам-пам. Отказали везде! Мы уже не претендовали на Сильфиду и Глафиру – подайте на пропитание хотя бы Снегурочку. Однако оказалось, что и снегурочки уже расписаны на годы вперед – под актрис в возрасте далеко за сорок. Такая, в общем, не внучка Деда Мороза, а одноклассница его.

С удивлением обнаружили, что роли Герды и Ассоль также были заняты. Актрисами под пятьдесят. Как же так?!

Была возможность приткнуться во второй и третий состав. То есть, если кто-то из главных артистов заболеет, то вызывают дублера из второго состава. А если и тот простудится, тогда ладно, так уж и быть – выходи третий.

А потом… я села в кафе, заказала латте, морковный торт и, помешивая в кружке тростниковый сахар, подумала: «А оно мне вообще надо?» Аккуратно ложечкой поддела кусочек торта, мечтательно погрузила его в рот, запила сладковатым кофе и поняла точно: «Нет, оно мне вообще-то не надо».

Так закончилась моя не начавшаяся театральная карьера.

Перескакивая в сегодняшний день, могу сказать – сейчас я понимаю, что мне было бы невероятно интересно поработать в классическом театре. Я часто их посещаю и получаю невероятное удовольствие от игры. Станиславский стучится в мое сердце все сильнее. Может, пора, дорогой Константин Сергеевич?