«Ага, – отвлекся от неожиданно нахлынувших мыслей Бьярни. – Вон, одна из загадок, в грузовом отсеке стоит. И медленно сворачивает тебе мозги набекрень.»

Бьярни тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли. Ему все чаще казалось, что мысли эти принадлежат не ему, а кому-то иному, кто находится неподалеку и настырно вдалбливает их Бьярни. Но зачем? Это понять было невозможно – по крайней мере пока.

Чтобы отвлечься, он вытащил на оперативную консоль трек-пунктир и решил сориентироваться перед следующей пульсацией. А то с возней вокруг саркофага Бьярни как-то выпал из рабочего ритма.

Получалось, что за последние двое суток он отмахал приличный кусок пунктира и успел изрядно углубиться в диск. Совсем недалеко, в четырнадцати световых годах прямо по курсу пылала в пустоте голубоватая звезда, известная людям как Скарца. Скарца имела планетную систему – семь планет. Три – земного типа, три – гиганты и седьмая – снова земного типа, с неправильной орбитой и совершенно безжизненная, вроде Плутона. Слишком уж удалена от светила. Все три ближних к звезде планеты были колонизированы людьми, причем уже после вступления Земли в союз – как бы еще люди сумели забраться в такую даль? Планеты назывались Рома, Венеция и Валентина. Система эта уже считалось окраиной центральных звездных скоплений. Это вам не глушь, вроде той, где был найден «Карандаш». Не Набла Квадрат. В этой части Галактики плотность звезд просто потрясающая. Именно поэтому пунктир стал более частым, пульсации – покороче, да и трек в целом перестал походить на плавную дугу, а больше теперь напоминал путь мыши в огромной головке сыра. Изломанный и хаотичный.

И Бьярни довольно быстро понял, что очень хочет хоть немного отдохнуть от пребывания в одном объеме с саркофагом. Очень хочет прервать расчет очередной пульсации и прыгнуть поближе к системе звезды с горячим на вкус именем Скарца. Сесть на одну из планет – лучше на Рому, самую большую, благодатную и раньше всех освоенную.

Повод Бьярни сначала не мог найти – горючего оставалось еще вдоволь, больше половины суммарной емкости накопителей. Запасы воздуха он вообще не трогал пока, регенераторы тянули на зависть. Пищи и воды тоже хватало, тем более, что воду регенераторы тоже возвращали исправно и в самом чистейшем виде.

А потом Бьярни отыскал замечательный повод к посадке – садиться вообще без всякого повода. Просто по собственной прихоти. Чтобы залиться спиртным по самые брови в ближайшем к космодрому баре. Свалиться под стол и уснуть, а наутро хватить стаканчик на опохмел, и отправиться бродить по городу. Куда глаза глядят. Как они неоднократно поступали на незнакомых мирах с Магнусом на пару. А если на Роме космодром вдали от городов – то просто убрести в степь, поваляться на травке. Поваляться на травке иногда тянет даже тех, кто родился и вырос в космосе. Вероятно, это что-то глубинное, генетическое. Бьярни любил валяться на травке, таращиться в непривычно голубое небо или на совсем уж диковинные причуды атмосферы – облака. Любил купаться, хотя чудовищно большие объемы воды до сих пор вызывали у него подсознательный трепет. Но не настолько сильный, чтобы бояться окунуться в морскую волну. В конце концов, любой из планетарных океанов был в миллионы раз ничтожнее Галактики, размеры которой Бьярни совершенно не угнетали. Подумаешь, океан! А что до «поваляться на травке»… Так на больших кораблях даже оранжереи часто устраивают. Хотя под светом кварцевых ламп травка вырастает почему-то на удивление чахленькая. Видимо, не могут кварцевые лампы заменить свет родного травкиного солнца.

Не последнюю роль в решении заскочить на обитаемую планету сыграла и неожиданно свалившаяся на счет сумма в полмиллиона пангала. Кто ж не любит красиво отдохнуть денек-другой? Попробовать экзотической местной кухни, девчонку какую-нибудь местную споить… которая посимпатичней и одинока.

В общем, Бьярни взялся за клавиатуру и велел компу обсчитать оптимальный прыжок в сторону этой Скарци… Или Скарца? Как правильно? В общем, туда, к земным колониям. А чужаку-заказчику, который эту задержку явно не одобрил бы, Бьярни показал мысленный кукиш с маслом. Не хочешь сам волочь через всю Галактику этот нервирующий саркофаг? Вот жди тогда и не чирикай.

Автоматы обсчитывали мини-пульсацию минут сорок пять. Все это время Бьярни провел в рубке, насвистывал что-то легкомысленное, прочел в энциклопедии статью о местах, которые вознамерился посетить, узнал, что космодромов на Роме аж шесть и что лучший курорт совсем недалеко от космодрома с романтическим названием «Романтиче». Считал свежие поправки с местных гравитационных маяков и загнал их в своп к астрогационному диску.

Миг болезненного раздвоения – и «Карандаш» очутился в финишной сфере буквально на пороге чьего-то дома.

Рома на обзорнике напоминала зависший в верхней точке баскетбольный мяч. Только не рыже-оранжевый, а голубовато-зеленый. От нее Бьярни отделяло ничтожное расстояние в одну-две световых секунды.

– Здрасте, Скарца, – сказал Бьярни и вызвал в экран программу обычной связи. Не мгновенной. Дежурную частоту космодромных диспетчеров.

– С прибытием, э-э-э… «Карандаш», – поздоровались аборигены на интере. – Садиться будете?

– Да, – сказал Бьярни.

– Уже выбрали куда? Или вам все равно?

– Выбрал. «Романтиче».

– Понятно, – хмыкнули аборигены. – Только произносите помягче – «Романтишши»…

– Я постараюсь, – хохотнул Бьярни.

В строке состояния замигал зеленый квадратик – комп принимал космодромную наводку.

– Заправка? Комплектация? Ремонт?

– На месте решу, – сказал Бьярни. – Пока еще не думал.

– Тогда двадцать пан, – сообщили ему. – Включая страховку.

Бьярни послушно вставил карточку в паз считывателя и отстегнул, сколько спрашивали.

– Привет! – сказали ему. – Напоминаем, что до визита таможни вам запрещено покидать яхту.

– Знаю, знаю, – буркнул Бьярни. – И разгерметизация тоже запрещена…

«Карандаш», влекомый космодромными инструкциями, уже мчал на сближение с планетой. В некий неуловимый момент Рома перестала влезать в один обзорник, а еще чуть погодя яхта уже не сближалась – она валилась на планету, падала, оставляя за кормой шлейф раскаленного воздуха.

Автоматы вывели «Карандаш» на космодром как обычно – безукоризненно точно. И так же безукоризненно посадили на заранее отведенном пятачке. Бьярни даже привычно засомневался – а нужно ли присутствие человека для посадки? Диспетчерские компьютеры, космодром и корабль вполне договорятся между собой и в отсутствие пилота…

Но перед тем как начать посадку на клавишу «Enter» всегда нажимает человеческая рука. В том-то и дело.

Вот именно. В том-то и дело.

Таможня и карантинная служба не заставили себя ждать. К шлюзу «Карандаша» присосался внушительных размеров каучуковый пузырь и вскоре Бьярни позволили открыть створки. Воздух «Карандаша» и воздух Ромы смешались в едином коктейле.