к столу, водочки не грех бы с устатку испить. Рад, что наконец-то к себе вернулся, ох и непростая же эта поездка у меня была. Пойдемте, господа, – кивнул он офицерам. – Там за общим столом и расскажу вам, что да как.

Начальство зашло вовнутрь дома, а подбежавший от ворот вахмистр тычками разогнал всех подметающих вокруг.

– Как мухи сонные, еле шевелятся! Будете плохо работать, так я вас до утра подметать тут оставлю! Слышали, что их высокоблагородие сказал: грязища вокруг! Шевелись, шевелись шустрее, лоботрясы! Егорий! – крикнул он писаря. – Беги скорее на плац, там сейчас третья рота строевыми экзерцициями занимается. Скажи старшему унтеру, пусть он сюда целый взвод отрядит вместе с отделенными командирами. Надобно сделать так, чтобы когда господа из кабинета на крыльцо вышли подышать, так удивились бы, как это в округе стало чисто!

Рекруты старательно орудовали мётлами, прометая обширную площадку возле здания управы. Тимофей и сам даже не заметил, как оказался случайно прямо напротив приоткрытого окна.

– Получил разнос я, господа, от самого аж начальника Оренбургской воинской инспекции, – донёсся до него уверенный, громкий голос. – Полсотни рекрутов о прошлом годе недопоставили мы в войска и столько же ещё, с его слов, больными на саму линию пригнали. Мои объяснения о том, что у нас мор среди новобранцев приключился, их превосходительство принимать отказался. Но полагаю, что тут не всё только лишь в нас дело. Знающие люди при генеральском штабе мне подсказали, что поручено ему департаментом из военного министерства отослать в Астрахань часть своих сил, а ведь на Нижней Яицкой линии до сих пор у нас неспокойно. Недавно опять из степи киргизы на неё наскакивали, две казачьи станицы дотла сожгли, людишек побили, в полон немало взяли и ещё Баксайскую крепость обложили. Отогнали их, конечно, потом, но всё одно спокойствия там до сих пор нет. На форпосты этой протяжённой линии множество солдат требуется, а их вон приходится в соседнюю губернию отсылать. Какому же хозяину эдакое понравится?

– Выходит, Иван Карлович, что под горячую руку вы попались их превосходительству, – послышался знакомый уже голос капитана Кудинова. – А чего это в Астрахань-то солдатиков гонят, никак опять на Кавказе какая-нибудь заваруха намечается? Астрахань эта, она ведь уже больше века те горные земли под собой держит. И депо там гораздо больше, чем у нас будет. Полков на пять они в нём рекрутов готовят, им со всей нижней Волги их туда сгоняют.

– Вполне возможно, Алексей Яковлевич, – донёсся голос майора. – Говорят, на Кавказ драгун и егерей из центральных губерний перебрасывают. Видать, Тифлис от персов понадобилось срочно оборонять, чтобы не получилось такого же разорения, как восемь лет назад при нашествии шаха Каджара. Войны с Персидской державой у нас покамест ещё нет, но всё ведь может очень быстро измениться. Вот и наш император, Александр Павлович, желает всемерно укрепиться в Закавказье, пока там царит затишье. Новосозданная южная губерния сейчас остро нуждается в войсковой защите, вот и гонят сейчас в горы как целые полки, так и пополнения для них. От нас же приказано отрядить в Астрахань полторы сотни рекрутов, с ними же пойдёт и сводная рота из Уфимского мушкетёрского полка, их командир о том уже предупреждён. Вот и пусть они приглядывают в пути за новобранцами, нам с вами это на руку, хоть своих унтеров тогда не придётся с ними гнать.

– Гончаров, ты чего тут трёшься?! – раздался грозный окрик за спиной. Из-за угла дома вышел командир отделения и теперь подозрительно оглядывал открытое окно и стоящего навытяжку рядом с ним рекрута.

– Так я это, я чтобы тут чище было, – надев маску глуповатого усердия, ответил ему Тимоха. – А ну как их благородия вдруг в окно изволят поглядеть, а тут ведь вон как намусорено.

– Ну так, значится, лучше мести надобно, лучше! – насупился ефрейтор. – А то стоит он тут, понимаешь ли, уши свои развесил. Эй, Захар, бери с собой пятерых и бегом к Гончарову, а то он там как сонная муха возится. Лучше метём, лучше, я сказал, Антип! – крикнул он сгорбленному, какому-то поникшему рекруту. – Похоже, тебе мало тех палок было! Дождёшься, и ещё при случае добавим!

«Ну его! Ещё заподозрят, что подслушиваю господ офицеров, – подумал Тимка, удаляясь от окна. – И так ведь у своих унтеров сейчас “на крючке”».

– …Удобнее их всех рекой отправлять, – донёсся обрывок разговор из окна, – через губернские власти испросить пару барж, и пусть себе до Каспия по течению сплавом на них идут. Как раз до холодов, глядишь, и успеют туда дотянуться.

С приездом начальника депо гонять рекрутов стали больше, под накрапывающим сентябрьским дождём плац месили сотни ног. На утреннем и вечернем рапорте присутствовал теперь сам майор или его заместитель капитан Кудинов. Глухо били по промокшей коже барабанные палочки.

– Нале-ево! Напра-аво! Прямо с места, строевым! – слышались команды унтеров и даже порой обер-офицеров. – Раз, раз, два-три! Ногу выше тянем! Ногу выше!

Первой роте, в которой рекруты обучались уже более полугода, начали выдавать старые, списанные из строевых полков фузеи. Неделю они по очереди занимались с ними строевой подготовкой, а потом начали уходить на учебное поле, где рвали штыками чучела. Назад все приходили усталые, с засыпанным соломой и мешковиной мундирами.

– Подъём, подъём, подъём! – дежурный унтер, идя по проходу, колотил по нарам своей палкой. – Всем мундиры оправить, сапоги почистить! Выбегай строиться!

Начинался обычный день службы рекрута.

Небо хмурилось тучами, в сером рассветном сумраке посреди плаца виднелись фигуры старших офицеров.

– Здравствуйте, рекруты! – донеслось приветствие начальника депо.

– Здравжелаювашвысокоблагородие! – грохнул слитно строй.

– Слабо, очень слабо, – покачал тот головой, – надо бы побольше заниматься с ребятками. Как-то обленились они у нас, Алексей Яковлевич, в такую вот погоду. Взбодрить бы их надо!

– Так точно, господин майор, позанимаемся, взбодрим! – с готовностью откликнулся капитан. – Они ведь только рады будут таким занятиям.

– Какой уже день мундиры не просыхают, сапоги киснут, их даже дёготь не спасает, – проворчал еле слышно Захар.

– Ноги еле таскаем, – в тон ему прогудел Дрёмов. – А снедь зато уменьшили, уже и брюхо к хребту липнет.

– Молчааать! Молчать, я сказал! Запорю, сволота! – донесся шипящий шепот взводного унтера с правого фланга.

– …Ну вот и ладно, пусть пошагают побольше, пусть покричат громче приветствие, – всё продолжал поучать своих командиров майор. – А то с обильного порциона и от большого безделья им, небось, уже и брюхо тяжело таскать стало. Надо бы уменьшить им выдачу провианта. Как там в народе говорят: сытое брюхо к учению глухо? Вот-вот, господа, очень тонко подмечено!

Целый день