С Пеппер тоже что-то произошло. Ее щеки покраснели, и я буквально мог видеть, как она заикается, хотя она и стояла ко мне спиной в противоположном конце пекарни. Я смял в руке кусочек слойки, который она мне дала.

Я оторвал взгляд от них, и тогда-то все и произошло. В тот момент, словно по мановению волшебной палочки, все покатилось к черту. Телефон Пеппер остался на столе. Я даже не собирался смотреть на экран. Я же ньюйоркец, и я горжусь своей способностью не совать нос не в свое дело. Но на экране что-то двигалось, и я заметил какую-то глупую гифку с поросенком. И как енот не может оторваться от блестяшек, я не мог перестать смотреть на эту гифку.

Стоило мне слегка наклониться назад, как я увидел экран целиком и заметил знакомое бело-голубое оформление. На секунду я завис – у Пеппер есть аккаунт в «Твиттере»? Она тайный участник какой-нибудь спортивной лиги или музыкальной группы в Нэшвилле?

Но это был не ее личный аккаунт. Это был аккаунт «Высшей лиги бургеров».

Мой мозг, видимо, не знал, как передать телу полученную информацию, поэтому я захохотал. Я смеялся так сильно, что сидящая за соседним столиком женщина удивленно посмотрела на меня, хотя на ней были поглощающие шум наушники. Но стоило приступу смеха прекратиться, как я почувствовал: нечто тяжелое стало сдавливать мне грудь так сильно, что стало тяжело дышать.

Пеппер вернулась обратно, ее щеки все еще были покрыты румянцем, а глаза – широко распахнуты. Она буквально упала на свой стул, словно забыла, зачем вообще сюда пришла. Когда ее взгляд наконец-то наткнулся на меня, она моргнула и вернулась в реальность так быстро, что я мог только догадываться, насколько очевидным было выражение ужаса на моем лице.

– Что?

Я открыл рот. Потом закрыл. И снова открыл.

– Ты писала твит с аккаунта «Высшей лиги бургеров».

Я старался не звучать злобно. Были ли я зол? Нет, я чувствовал себя маленьким мальчиком, впервые тренирующим прыжок в согнутом состоянии с вышки, но в итоге ударяющимся животом о воду. Звук шлепка от удара оглушает раньше, чем ты почувствуешь боль; ты просто не понимаешь, как вода может быть такой гладкой и приветливой в одну секунду, а в следующий момент выбивать из тебя воздух одним ударом.

– Ой. – Пеппер схватила свой телефон, и теперь ее лицо было не просто розоватым – оно загорелось ярко-красным, который тут же перешел на ее шею. – Извини, я не хотела оставлять здесь телефон.

Может, мне и не стоило ей ничего говорить. Наверное, точно не стоило. Мне казалось, что любой более-менее подходящий ответ проходит через какой-то блендер внутри меня, и на выходе я получаю нечто, что лучше держать в себе.

Пеппер заерзала под моим взглядом, опять безуспешно пытаясь убрать челку с лица.

– Это все так глупо. Моя мама… То есть мои родители основали «Высшую лигу бургеров». – Пока она говорила, ее плечи дрожали, а взгляд метался между мной и столом. – И они иногда просят меня писать с аккаунта нашего ресторана твиты.

– Вроде ответов «Сырным тостам»?

У нее между бровей появилась складка.

– Ты в курсе?

Мне стало казаться, что багет готов выйти обратно. Я заставил себя кивнуть.

Пеппер пожала плечами.

– Это все такой бред, – пробормотала она, открывая крышечку ее чая. – Все дело в том…

– Это не бред.

Я не хотел говорить это так грубо. Даже меня удивил мой тон. Ее широко раскрытые глаза со страхом уставились на меня.

Я встал, подхватив рюкзак, кофе и слишком большой багет.

– Постой, ты уходишь? – спросила Пеппер, в ее голосе я услышал панику. Вот уж не думал, что она способна испытывать нечто подобное. – Ты обиделся? Это же просто глупые твиты.

Я подскочил к ней, забыв о том, что я намного выше, так что ей пришлось сильно задрать голову, чтобы заглянуть мне в глаза. Я немного отступил.

– Правда, что ли? Что ж, эти тупые твиты ты пишешь моей семье, а рецепт вы украли у моей бабушки.

Пеппер уставилась на меня, удивленно охнув на выдохе. Я ждал, пока до нее дойдет смысл моих слов, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Мне хотелось уйти отсюда, громко хлопнув дверью. Хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, а не в этой тупой пекарне, которая, казалось, уменьшалась с каждой секундой. Но ее взгляд удерживал меня на месте. Она всегда выглядит так, словно знает ответы на все вопросы. Сейчас же она казалась потерянной.

– Твоя семья владеет «Сырными тостами»?

– С 1963 года. И все это время тосты «От бабули с любовью» были в нашем меню, кстати.

Пеппер покачала головой.

– Я не… Я даже представить не могла, что…

– А сейчас ты можешь представить, каково ей было? Начать бизнес с нуля с моим дедушкой, когда у них не было ни гроша? Самой придумывать рецепты и полжизни работать по шестнадцать часов в день?

Что-то промелькнуло во взгляде Пеппер. Это было не угрызение совести. Это было понимание.

Я в этом не нуждался. Я был настолько зол, что любое ее оправдание пролетело бы мимо моих ушей.

– Я не… Мама заставила меня это сделать. Здесь ничего личного.

– Во-первых, твоя мама не заставляла тебя ничего делать. – Я посмотрел влево, чтобы проверить, свободен ли выход. Но я еще не закончил. Я достал телефон, открыл «Твиттер» и сунул твит с шуткой о секретном ингредиенте Пеппер под нос. – Это наследие моей бабушки. Вся моя семья живет этим. Так что не смей говорить мне, что здесь нет ничего личного.

– Джек, постой…

– Делай что хочешь со своими тупыми спонсорами. Уверен, для тебя не будет проблемой найти идею, потому что, если ты не сможешь придумать свою, ты всегда можешь украсть ее у другого.

Двумя секундами позже я осознал, что очень сложно хлопать дверью, когда у тебя руки заняты огромным багетом. Я пошел по Восемьдесят Шестой улице к станции метро, и люди смотрели на меня с тревогой, которая резко сменялась забавой. Я медленно полз по улице и заметил бездомного, которому мой багет нужен больше. Я отдал багет и только тогда заметил, что стоим мы прямо напротив треклятой «Высшей лиги бургеров».

Я посмотрел на свое отражение в окне и увидел там свои взъерошенные ветром волосы и кривую мину. Мою злость даже нельзя было назвать величественной. Мы с Итаном, как и отец, были обречены быть похожими на расстроившихся щенят, когда злимся. И, к сожалению, я видел это выражение на лице Итана так много раз, что прекрасно знаю, как глупо оно выглядит.

Внезапно я испытал чувство благодарности Итану за то, что он продолжил отвечать «Высшей лиге бургеров». Я настолько ему благодарен, что готов принять всю вину на себя с огромной улыбкой на лице. Оно того стоит. Черт возьми, я продолжу писать эти твиты. Пусть это будет еще одной инициативой Итана, которую закончить должен я.