напротив Алисы, что смотрит на меня взглядом победительницы сверху вниз.

– Решилась, значит, – тянет одноклассница, улыбаясь одним уголком губ. Придирчиво меня осматривает поверх чашки кофе, который потягивает не спеша. Ощущаю себя товаром на рынке, но стараюсь отогнать лишние мысли в сторону. Мне нужны эти деньги.

– Решилась. Если у тебя ничего не изменилось.

– Нет, не изменилось. Мне по-прежнему нужен ребенок.

Точно, как на рынке. И Алиса – придирчивый покупатель, которой не очень нравится предложенный товар. А моя задача убедить ее, что это именно то, что она ищет.

– Я согласна выносить и родить вашего ребенка.

Алиса прищуривает глаза, надув губы, постукивает пальцами по столу, но все же достает из сумки файл с бумагами.

– Здесь договор в двух экземплярах. Изучи, если все устраивает, то подпишем и будем готовиться к процедуре ЭКО.

Я бегло пробегаюсь глазами по строчкам. Договор в общем стандартный, я много изучала эту тему в интернете перед встречей с Алисой. И некоторые пункты договоров, которые были приведены в качестве примеров, врезались в память.

– Мне нужна вся сумма, – выпаливаю, как только дохожу до раздела «Оплата». – Сегодня – завтра. Стопроцентный аванс.

– А ты хваткая, – ухмыляется одноклассница, складывая руки на груди. – С чего вдруг я должна согласиться на твои барские замашки?

– Тебе нужен ребенок, чтобы удержать мужа, мне – деньги, – пожимаю плечами как можно равнодушнее. Как будто не стоит на кону жизнь ребенка. Как будто я просто купилась на возможность относительно легко получить баснословную сумму. – Все просто. Если не устраивает, я буду искать другую пару, – намеренно привстаю, как Алиса тут же рявкает:

– Сядь! Я согласна. Укажи реквизиты, завтра утром вся сумма будет на счету.

С недоверием смотрю на Алису. Где-то я такое уже слышала. И в итоге сейчас бегаю, поджав хвост, дабы найти того, кому можно продать свою матку подороже.

– Что? Думаешь, обману? Так читай договор внимательнее, там указана сумма неустойки, если я вдруг решу передумать.

Пробегаюсь глазами по строчке, в которую Алиса тычет наманикюренным пальчиком, и мысленно присвистываю. Сумма неустойки действительно внушительная. В этом плане суррогатная мама защищена, что радует.

– Предупреждаю сразу, Рада, что ты должна выполнять все предписания врача, отвечать на все мои звонки, всегда быть в зоне доступа. Ходить на все приемы и ко всем врачам, к которым я скажу. И по сто раз на дню сообщать, толкается ли мой ребенок у тебя в животе, если я этого пожелаю.

– Можешь не волноваться на этот счет. У меня уже есть дочь, я знаю, насколько это все важно, – отзываюсь, уверенно ставя размашистую подпись на страницах договора.

– Вот и отлично. Тогда завтра в восемь утра встретимся в клинике. Сдашь анализы, пройдешь обследование. Уже сил нет, как хочу подарить ребенка мужу! Ну, – Алиса сгребает в сумку свой экземпляр договора и кидает на стол крупную купюру за свой кофе. – Я побежала. Увидимся!

И, не прощаясь, грациозно виляя бедрами, уверенно идет к выходу, кому-то уже набирая по телефону.

Я смотрю ей вслед и отчетливо понимаю, что не хочу рожать. Конкретно для нее. Потому что поведение Алисы подсказывает мне, что ребенок ей совершенно не нужен. Я только и слышу: «хочу подарить мужу», «он хочет наследника», «ему нужен ребенок». Но ни разу не слышала, что этого ребенка хочет она сама, мать. Что будет любить его, что подобрала имя малышу, что думает о том, как лучше обставить детскую…Нет. Только бездушный разговор, как о товаре. Живом товаре.

Алиса оказывается куда более надежней моего босса: утром вся сумма действительно поступает мне на счет, и я тут же спешу в клинику, чтобы обговорить с врачом детали операции.

– Вам очень повезло, Рада Алексеевна. Нашелся донор, который подходит вашей дочери почти по всем показателям.

Даже подскакиваю со своего места. Это же…Это значит…

– Это значит, что все будет хорошо? – почему-то шепотом. Как будто кто-то может услышать, и обязательно отберет наш шанс на жизнь.

– Я не могу давать таких прогнозов перед операцией.

– Но надежда…она уже у нас есть?

– Есть, – кивает врач, слегка улыбаясь. – Как и шанс на выздоровление. Вот им мы и воспользуемся. А сейчас идите к дочери, ей очень нужна ваша поддержка.

Согласно киваю, встаю со своего места и уже подхожу к двери, но резко разворачиваюсь, подбегаю к доктору и порывисто обнимаю его.

– Спасибо вам, – шепчу, сдерживая слезы.

– Все будет хорошо, – он успокаивающе поглаживает меня по спине, слегка приобнимая. – Я сделаю все от меня зависящее. Но вы должны понимать, что и вам с Олей нужно будет постараться.

– Обязательно! Мы будем очень стараться. Спасибо, доктор.

Я осторожно приоткрываю дверь в палату дочери. Няня поднимается с дивана, прикладывая палец к губам. Киваю ей, давая понять, что может пойти по своим делам, и женщина выходит, оставляя нас одних

Подхожу к койке и со слезами смотрю на малышку. Не выдерживаю и ласково провожу по ее волосам. Она очень похудела, под глазами страшные круги, кожа мертвенно-бледная, губы синюшные. Но моя Кнопочка, моя маленькая девочка – боец с непоколебимой силой духа. Я ни разу не видела, чтобы она плакала, чтобы капризничала или жаловалась, что что-то болит. Она стойко переносит все процедуры, не пикнув ни разу.

– Мамочка, доброе утро, – слабым голосом произносит Кнопка, распахивая глазки.

– Доброе утро, солнышко. Как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо, только ручка болит немножко, – протягивает левую руку, на которой красуется свежий огромный фиолетовый синяк. Закусываю губы, чтобы не разреветься и осторожно глажу хрупкую ручку кончиками пальцев. – Подуешь? Как в детстве? Чтобы не болело.

Одинокая слеза все же срывается с ресниц. Кнопка знает, как я реагирую, если у нее что-то болит, и поэтому сдерживается. Заботится и бережет меня, несмотря на то, что она такая маленькая.

Я наклоняюсь, дую на синяк и осторожно касаюсь губами.

– Спасибо, мамочка, уже не болит, – Олюшка приподнимается и садится на кровати. Гладит меня по руке и тихо-тихо, почти шепотом спрашивает: – Я поправлюсь?

– Что за вопросы?! Конечно! Мы с тобой все сделаем для этого!

– А скоро? Я так хочу домой…Хочу твой пирог с вишенками и спать в твоей кровати…

Я тоже, малышка. Я тоже. Знала бы ты, как одиноко, пусто, и как давят стены в нашей некогда уютной квартирке…Без тебя, моя Кнопочка, это просто холодные бетонные стены…

– Скоро, мое солнышко. Очень скоро. Я поговорила с доктором, сейчас ты сдашь анализы, пройдешь процедуры, а потом уснешь, чтобы выздороветь.

– Еще одна операция? – в ее глазах явственно виден страх. Все же