— Эта юбка обвертывается вокруг бедер и застегивается на левом боку, — объяснила Реджина с нотками раздражения в голосе. — Давайте я вам покажу. — Реджина зашла за ширму, взяла юбку из рук Франчески и набросила ей на талию, пытаясь отыскать на ней крючки. Занимаясь этим, она бросила мимолетный взгляд на левое бедро Франчески. Когда она увидела там родимое пятно, ее рука онемела, а юбка выскользнула и упала на пол.

Франческа нагнулась и подняла ее.

— Вы тоже не можете с ней справиться? — спросила она.

— Что? — Реджина пристально взглянула на девушку. — Ах… да. — Она снова взяла юбку. — Такое… необычное родимое пятно, — заикаясь, сказала она, снова уставившись на родинку.

Франческа заметила, что хозяйка дома побледнела, а ее руки начали трястись.

— Да. Вы себя хорошо чувствуете, миссис Рэдклифф?

— Да… у меня немного… кружится голова. Мне нужно… присесть.

— Давайте я принесу вам воды? — обеспокоенно предложила Франческа. Реджина медленно повернула к ней голову и пристально вгляделась в лицо девушки. Она думала о том, как они похожи. Темные волосы, голубые глаза, одинаковый овал лица. Она вспомнила, что им обеим нравится бухгалтерия. Кто еще из женщин мог этим похвастаться? Она также слышала, как Франческа рассказывала, что родилась на реке. Но наверняка это всего лишь совпадение! Иначе и быть не может!

— Можно мне… взглянуть на родинку на вашем бедре еще раз? — Женщина хотела рассмотреть ее поближе. — Она… такая необычная.

Озадаченная ее просьбой, Франческа показала Реджине родинку.

— Мама назвала меня Франческа Старр, потому что родинка по форме напоминает звездочку, — пояснила девушка, в голосе которой смешались и гордость, и грусть.

Почти идеальная по форме пятиконечная звезда, отметила про себя Реджина. Определенно, на свете не могло быть двух таких звездочек. В ту лунную ночь, когда родилась ее малышка, она заметила на ее ножке родинку, и хотя это длилось всего несколько минут, она уверенно могла сказать, что родинка была в верхней части левого бедра. Она попыталась убедить себя в том, что родинка была такой крошечной, что она вполне могла ошибаться, но сердце подсказывало ей, что все верно. Родинка та самая, хотя Реджине казалось невероятным, что ее малышка выросла… и теперь сидит перед ней.

— Когда у тебя… день рождения? — спросила Реджина почти шепотом. В ожидании ответа она задержала дыхание и взмолилась, чтобы Франческа назвала любую другую дату, но только не третье октября.

Вопрос показался Франческе странным.

— Третьего октября. А почему вы спрашиваете?

Из груди Реджины вырвался сдавленный стон. Все еще надеясь на чудо, она задала следующий вопрос:

— В каком году ты родилась?

Монти говорил, что девушка совсем юная, но не упоминал возраста. Ее дочери сейчас было бы… семнадцать.

— Какое это имеет отношение к…?

— В каком году? — повторила Реджина. Она с трудом держала себя в руках.

— В тысяча восемьсот шестьдесят шестом, но почему это вас так интересует?

— Боже мой! — Реджина закрыла лицо руками, вскочила с кровати и выбежала из комнаты.

На следующий день Реджина отказалась выйти из своей комнаты. За все это время она не сомкнула глаз. Всю ночь женщина провела в раздумьях, как сказать Монти, что девушка, на которой он собирался жениться, была… его сестрой. Она просто не могла поверить, что крошка, которую столько лет назад она пустила в плавание по реке, в настоящий момент оказалась в ее доме и смотрела на Монти как на своего будущего мужа. Это была какая-то невозможная, невообразимая насмешка судьбы.

Реджина родила на берегу реки… одна и запуганная… как раз за три дня до приезда мужа. Убежденная в том, что у нее нет выбора, она решила, что они с малышкой никогда не должны узнать друг о друге, и даже жалостливый писк новорожденной не смог поколебать ее намерений. Теперь она знала имя своей дочери… Франческа… Но, как и тогда, она твердо стояла на своем хладнокровном решении. Ее зачатие и рождение были величайшей ошибкой Реджины — ошибкой, о которой не знал даже отец ребенка. Она ни разу не позволила себе усомниться в правильности поступка, когда спустила лохань с ребенком в реку. Тогда она поклялась себе, что унесет эту тайну в могилу и все в ее жизни будет по-прежнему.

— Я должна запретить Монти встречаться с Франческой, — повторяла она себе. Ее мучила мысль, что сердце сына будет разбито, но так было лучше, чем если он однажды узнает, что девушка, которую он выбрал себе в жены, — его сестра.

— Ты думаешь, твоя мама спустится к нам до того, как я уеду? — спросила Франческа у Монти.

— Не знаю, — ответил он, озадаченный поведением матери.

— А можно мне подняться наверх и поговорить с ней? — не унималась Франческа.

— Да, конечно. Я думаю, ей будет приятно, — предположил Монти. Девушка постучала в дверь Реджины, но ей никто не ответил.

— Я уезжаю, миссис Рэдклифф, — позвала она. — Я просто хотела поблагодарить вас за гостеприимство. Я замечательно провела время. Мне очень жаль, что вы плохо себя чувствуете, но я надеюсь, что скоро мы снова увидимся. — Франческа хотела спросить, не обидела ли чем Реджину, но не решилась. — До свидания, — сказала девушка и спустилась по лестнице.

— Ты поговорила с мамой? — спросил Монти, удивившись, что она так быстро вернулась.

— Нет. По-видимому, она спала.

Монти заметил, что Франческа расстроена.

— Не переживай. Уверен, скоро вы снова увидитесь, а я передам ей от тебя слова благодарности.

— Приятно было провести с вами время, — сказал Фредерик. — Надеюсь, скоро вы снова к нам приедете.

— Мне тоже было очень приятно, — ответила Франческа, с облегчением отметив про себя, что ни Монти, ни Фредерик не винили ее в плохом самочувствии Реджины.

Франческа спустилась по ступенькам веранды к коляске Монти. Пока Монти укладывал ее вещи, девушка подняла голову и, к своему удивлению, увидела, что Реджина стоит на балконе и внимательно наблюдает за ней. Франческа ей улыбнулась, но лицо Реджины было каменным. Потом она повернулась и ушла.

Бедная девушка не знала, что думать. Реджина недовольна ею, но почему? Чем она ее расстроила? И почему Реджина так интересовалась датой ее рождения и родинкой на бедре? Эти мысли не давали ей покоя всю ночь, но она так и не смогла придумать хоть какое-то мало-мальски приемлемое объяснение тому, что произошло.

Лиззи Спендер шла по берегу реки по направлению к обломкам разбитого парохода «Утконос». Впереди себя она видела темный остов судна, одиноко и уныло вырисовавшийся на фоне медленно опускающейся темноты, и мерцающий огонек в разбитом окне его каюты. Она остановилась и настороженно огляделась по сторонам, глубже закутавшись в шаль. Ей не было холодно, просто от волнения ее бил озноб.