На скамейке у подъезда, устланной полиэтиленовыми пакетами, кучковались пятеро подростков; один из них держал новенький миниатюрный лэптопчик из прозрачной синей пластмассы, как на дешевых компексовских коммутаторах, сквозь которую загадочно просвечивала электронная начинка.

– Мои такой на день рожденья тоже обещали… То, что летом заработал, и они до двух сотен добавят.

– А обща фурычит?

– А насколько домовину ловит?

– А туса?

– Банан, руки мыл? Секи, жостиком чкнул – и тут обща.

– Серый, сетевую мочилку покажь.

– Не грузи… Ща все увидишь.

– Ну проходите, проходите! Давно вас ждем! – донеслось из домофона, и динамик запиликал, извещая, что сезам открылся.

Виктор уже знал по базе, что клиент – Егор Николаевич Мозинцев, шестидесяти трех лет, прописан в трехкомнатной квартире один, терминал на базе импортного ПК фирмы IBM белой сборки, может работать в офлайне, предустановленная Windows 95. Наверху щелкнул замок заранее открываемой двери.

Хозяин квартиры показался Виктору еще не старым. Несмотря на седину и морщины, Егор Николаевич выглядел довольно крепким, имел стройную осанку и держался бодро. Интерьер квартиры был обставлен «под старину», начиная с прихожей, где Виктор оставил свой плащ.

– Ну-с, проходите, проходите! – Мозинцев увлек Виктора за собой через прихожую, где в хрущевскую кубатуру был довольно удачно встроен декоративный камин, и повел в комнату, служившую кабинетом. На стенах квартиры, обитых зелеными штофными обоями в полоску, висело много картин, на тумбочках и в серванте стояли статуэтки и разные предметы старины. «Тоже, видать, коллекционер», – подумал Виктор. Лежачий квадратный системник «белой сборки» из гнутого толстого стального листа, со стоящим на нем четырнадцатидюймовым монитором, выглядел на обтянутой зеленым сукном массивной крышке дубового письменного стола как-то чужеродно. К сетевухе тянулся черный коаксиал «Домолинии-1». Другим предметом, нарушавшим логичность интерьера, был примостившийся в углу велотренажер.

– Вот, пожалуйста! Знаете, медленно последнее время работает!

Виктор щелкнул сетевым выключателем. Знаете, в этих старых машинах белой сборки есть что-то от английской аристократии – что в айбиэмовских, что в сименсовских. Те, кому удалось их застать в нашей реальности девяностых, переполненной желтой, а позднее – красной сборками, помнят ту неколебимую уверенность и достоинство, с которой они загружаются, начиная с тестирования оперативной памяти и кончая появлением на небесно-голубом экране песочных часов дядюшки Билли. Почему-то считалось, что даже при немножко меньшей тактовой частоте процессора они работают все равно быстрее машин сборки желтой, – или это так казалось? Строгие очертания массивных, как дредноуты, корпусов системников, раскрывавшихся, как чемодан, от нажатия кнопки; тяжелые клавиатуры с невесомым и бесшумным ходом клавиш, словно ласкавшие пальцы оператора, мыши-долгожители, у которых не обламывался провод, не отказывали кнопки – две большие, солидные на каждую мышь, – мыши-солдаты, которые достаточно было лишь иногда чистить, – все это безвозвратно ушло и стало достоянием истории.

«Так. Прогрессорствовать не будем. Делаем то, что на моем месте мог делать компьютерщик в девяносто восьмом. Бдительных граждан надо опасаться больше айтишников – они склонны додумывать, а в моем случае это уже плохо».

– Не волнуйтесь. Сделаем вам дефрагментацию и чистку реестра, посмотрим, может, службы какие лишние висят, может, оперативки добавить…

– Делайте что хотите, я в этом, честно признаюсь, совершенно ничего не смыслю. Молодежь – да, та теперь только и знает – формы, сценарии, интерпретаторы, система управления содержанием… Делайте.

Виктор достал черную дискетку и запустил легендарное творение финского программиста, старое, но верное, да и к тому же в этой версии еще бесплатное и вмещающееся в 1,4 мега. Есть на свете талантливые люди, думающие о ближнем.

– Скажите… простите, как вас… Виктор Сергеевич? Вот вы, как человек, заставший еще сталинские времена…

«Откуда он знает про сталинские?.. Он что? Нет, я конкретно туплю. Я же здесь должен быть с сорок восьмого…»

– …Как вы думаете, война будет или нет?

– Ну, наше правительство сделает все, чтобы войны не было.

– М-да. Все говорят, как тогда. Я вам не мешаю разговором?

– Клиент мешать не может, – улыбнулся Виктор.

– Верная мысль. Так вот, вы, наверное, сами видите, что Югославия – это тот самый пункт, после которого или СССР сдаст все, или вынужден будет ввязаться в европейскую заваруху.

«Такие разговоры здесь разрешены? С незнакомым? А может, это сексот? И как себя вести?»

– Извините, но я, честно говоря, вас совершенно не понимаю, – ответил Виктор со все той же наивной улыбкой.

– Да. Вот что значит поколение, заставшее усатого. Давайте я вам чаю сварю.

– Ну что вы, спасибо…

– И не возражайте. В конце концов, вы возитесь с моим шарабаном за пределами вашего рабочего дня.

Он вышел на кухню. Зашипел газ; видимо, ставили чайник. Спустя минуту Егор Николаевич вернулся в кабинет.

– Вы уж извините за надоедливость. Живу один, сами понимаете, есть потребность поговорить.

– Да, я понимаю.

– Просто, знаете, с годами понимаешь, что очень спокойный мир не всегда спокоен…

«Психологическая проблема, и он хочет выговориться? Ладно, будем следить за базаром. Если что, посоветуемся в фирме».

– …Знаете, я думаю, это началось в семьдесят девятом, когда Политбюро не решилось посылать войска. Знаете, так блестяще скинули Дауда, все думали, что будет что-то вроде азиатской Кубы, – ан нет. Социализм полностью сдали, осталась война между радикальными исламистами и умеренными исламистами же, в которую влезли американцы и поставили натовские базы на наших границах.

«Кажется, обычный советский любитель разговоров о мировой политике на кухне. Но будем осторожны».

– Вот как вы на это смотрите? Где наступательность?

– Знаете, Восток – дело тонкое. Может, условия не созрели. Мы с вами вот рассуждаем, а те, кто там работал, может, с другой стороны видят ситуацию. Я, например, не специалист в этом вопросе, прямо скажу.

– Хорошо, а для Клинтона условия созрели там строить демократию?

– У Клинтона другое созрело…

Виктор посмотрел на список ошибок в реестре и дал команду очистки; плохих блоков на диске не было, и он с легким сердцем позакрывал окошки и запустил дефрагментацию.

– И все, что потом, – продолжал Мозинцев. – Все это отступление из Восточной Европы, сдача компартий в обмен на договоры о базах, о европейских ценах на нефтепродукты – это, вы скажете, мудрость, а не слабость? Нет, я не спорю, была очень хорошая идея понравиться народу. Гласность, разоблачения, борьба со злоупотреблениями властью, исчезли очереди, полны прилавки, жилье социальное и в кредит, наконец, чудеса техники – компьютеры и домолинии – да, да, это благо. Рост длительности жизни, поддержка семей, рождаемости, рост, так сказать, физической потенции страны – да-да, я вот даже поддался общему порыву, – и он кивнул на велотренажер. – Но я, наконец, имею право, как гражданин, беспокоиться – не зайдем ли мы в тупик? Базы мы тоже постепенно потеряли! Где они остались, кроме Болгарии? На Кубе, в Венесуэле? Десятилетия на международной арене мы пятились назад. Дальше некуда. И если мы не вмешаемся в югославский конфликт – а НАТО, вы знаете, не собирается откладывать операцию дольше следующего года, – значит, дальше уже возьмутся за нас. Нас уже морально приучили жить отступлением, годами. Нас внутренне надломили.