— Ой, Вы так неожиданно, — Ниночка вздрогнула и, обернувшись, испуганно посмотрела на вошедшую.

Нервозность служанки бросилась Марине в глаза. Как профессионал, работающий с людьми, она хорошо научилась чувствовать состояния людей. Волнение молодой женщины могло быть связано с чем угодно, в том числе не иметь ничего общего конкретно с приходом гостьи.

— Ниночка, я не хотела Вас пугать. Извините, — Марина обратила внимание, как расслабилась молодая женщина, и продолжила, — у меня на кухне такая теснота. Хотя, казалось бы, живу одна, посуды много не нужно. Но все-равно даже тот минимум, что держу дома, еле-еле втискивается в мои две подвесные полочки.

Недавно замолчавшие внутренние советчики приподняли головы, и кто-то из них ехидно поинтересовался, отчего служанка так испугалась прихода Марины. Трезвый Рассудок тут же осадил его, объяснив, что когда человек уходит мыслями в работу, то неожиданный звук легко может его испугать, и в этом нет ничего крамольного.

Нина, пожав плечами, ничего не ответила. Вывод отсюда мог следовать лишь один, служанка не планирует поддерживать светский разговор с гостьей и, скорее всего, ждет ее ухода. «Ну уж нет, — настроилась на победу девушка, — я без борьбы не сдамся. Тебе придется меня немного потерпеть».

— Этот дом ведь очень старинный, — зашла сыщица с другой стороны, — Вероника Николаевна сказала, что он построен чуть ли не два века назад, хотя внутри переделан на современный лад. Как Вам тут живется? Вы чувствуете запах истории?

— Запах истории? Это вонь, что ли, или привидения? — вежливо-равнодушное лицо Нины по ходу ее речи вдруг начало изменяться, глаза загорелись, как будто служанка то ли вспомнила о чем-то, то ли в голову ей пришла какая-то оригинальная мысль. — Не могу утверждать, что оно имеет запах, но действительно, что-то такое есть.

Нина закрыла пустую посудомойку, чтобы та не мешала, и села за небольшой обеденный столик, вероятно, предусмотренный для кормления тех, кому не предоставили допуск в хозяйскую столовую. Знаком молодая женщина предложила сесть и Марине. Гостья внутренне возликовала из-за проявленного Ниной хоть какого-то интереса к их разговору. Сыщица подалась вперед, убедительно изображая готовность выслушать все, что угодно. Оглянувшись на окно, Марина проследила за взглядом собеседницы и увидела на улице Веронику Николаевну, что-то выясняющую с охраной.

— Вас не напугало вчерашнее отключение электричества? — спросила Нина таинственным шепотом.

— Мы были в тот момент на улице. Выглядело потрясающе. Вся округа разом погрузилась во тьму. Хорошо, что рядом был Константин, он сразу все объяснил, так что я по настоящему не успела испугаться, — Марина не была уверена, про которое отключение спрашивала Нина, но со слов Константина поняла, что ночью проблем с электрогенератором не было, и электричество в доме, за исключением ее комнаты, не отключалось.

— А я до сих пор боюсь этих отключений. Ладно, если свет гаснет, когда я здесь. Все, как правило, сразу же сбегаются на первый этаж, и тогда действительно не страшно, — продолжила Нина, — а если я у себя в комнате одна. Это такая жуть! Особенно, если я в душе, например. Эти несколько минут до включения электрогенератора для меня просто ужасны.

Неприятные моменты прошедшей практически бессонной ночи пульсирующей болью заворочались в голове Марины. Девушка не стала давать им волю и вслух произнесла совсем другое:

— Неужели Вы до сих пор не привыкли? Я так поняла, что отключения здесь не редкость, особенно, зимой.

— В первый раз я чуть инфаркт не получила, когда решила спуститься вниз. Представляете абсолютно темное пространство. Всюду мерещатся шаги и шорохи. А еще эти блуждающие огни…

— Что? — всколыхнулась Марина, почувствовав, как ее сердце на несколько секунд замерло, — что за блуждающие огни?

— Я не знаю, что это. Но иногда, когда отключается электричество, откуда-то снаружи в окно начинает проникать тусклый свет. Он двигается по комнате, и это реально жутко. Особенно, когда знаешь, что после этих чертовых огней обязательно какая-нибудь гадость случится.

Сыщица расширенными глазами уставилась на Нину. Память тут же предоставила видеоролик, отснятый мозгом ночью: небольшой тусклый круг света, в полной тишине плывущий по стене, по кровати, по гардеробу.

— Что значит, гадость?

— Ну они как бы предвестники. Вот как увижу их, так на следующий день и прилетает. То дорогущую вазу разобью, то обед сгорит, то пылесос сломается и начнет работать в обратную сторону — всю пыль изнутри наружу выбрасывать. А то дверь недавно входная захлопнулась, а в доме никого. Так и мерзла на улице, потом к охране греться пошла. Так влетело от Вероники Николаевны.

— А что говорят Константин и Вероника Николаевна? Ты говорила им про эти огни?

— Говорила. Так что толку? — недовольно протянула Нина. — Константину вообще ни до кого и ни до чего. Как глянет своими рентгенами, так и спрашивать ничего не хочется. Это при Вас он такой весь из себя обходительный. На самом деле Вы еще не видели, каким он может быть. Тиран, одним словом.

Каким может быть Константин, Марина знала. Еще помнила, как мужчина орал на ее девчонок, когда ему пришлось долго ждать под их дверью. Прозвище «Монстр» от них он получил не зря. Девушка погрузилась в свои мысли и вынырнула только, когда Нина, наклонившись к ней жарко зашептала:

— Старуха выгнать грозится, если буду трепаться. По-моему, она сама боится, все про шалости Хозяина дома рассказывает. Мне кажется, они все про это знают, но молчат.

«Пошалить баловник любит, но не серьезно. Так, для острастки, чтобы не забывали о его существовании», — всплыли слова домоправительницы, сказанные вчера во время экскурсии по дому. Нина намекает, что это домовой вчера ее запер? Они тут все с ума посходили? Марина заставила себя прислушаться к рассказу Ниночки, ушедшей в своих разглагольствованиях далеко вперед.

— В доме постоянно ночуют разные люди. Их никто не знает. А главное, они все потом исчезают. Понимаешь? Здесь какой-то то ли притон, то ли перевалочный пункт. Тебе показывали лабораторию? Ты веришь в этот бред про интуицию и хиромантию? Наверняка, здесь ставят какие-то опыты на людях. Бежала бы ты отсюда, — Нина проследила в окно за идущей к центральному крыльцу домоправительницей и, улыбнувшись, резко оборвала треп, — ну что-то я заболталась. Мне уже надо к обеду готовиться.

Она встала из-за стола и принялась споро закладывать грязную посуду в недавно освобожденную посудомойку, давая понять, что аудиенция окончена. Марина, стряхнув оцепенение, в которое ее вогнали слова служанки, также встала и молча покинула кухню.

Ощущение лжи прочно прилепилось к девушке, она чувствовала ее и кончиками пальцев, и во рту.