Вербально-лингвистический интеллект Тьерри Маркса проявился далеко не сразу: «Я родом из семьи, где почти не разговаривали. Все семейные дела совершались в тишине. Приходилось вслушиваться в каждое слово, каждый звук. Эмоций дома также не выражали. В результате миром слов я заинтересовался лишь к годам двадцати пяти. Особенно меня увлекло творчество великих авантюристов, типа Джека Лондона. Когда я впервые читал их книги, толком ничего не понимал. Но я чувствовал, что слово – это оружие, которое позволит мне справиться с внутренней агрессией. Это будет как новое дыхание: хорошее слово, которое помогает не делать зла. Я научился получать ни с чем не сравнимую подпитку от чтения книг таких авторов, как Селин, Стендаль, Малларме, к которым возвращался уже в более зрелом возрасте. Имея скромное происхождение, в молодости я не смог овладеть искусством самовыражения, и потому мне пришлось учиться выступать на публике, уже будучи взрослым».

«Теория бакалейщика»

Осознанно развивая вербальный интеллект, Тьерри Маркс не забывал уделять внимание своим межличностным способностям: «Словесный язык стал моим дополнительным преимуществом, которое позволяло мне производить нужное впечатление на банкиров и клиентов, казаться образованным и подниматься по социальной лестнице. Я искал способы внутренне примириться с тем неприятным фактом моей биографии, что мне пришлось бросить школу. И чем больше ты работаешь над голосом, чем чувствительнее становишься к словам, тем чаще встречаешь на своем пути людей, которые блестяще владеют вербальным искусством и готовы обучить тебя тонкостям этого искусства. Эли Денуа де Сен-Марк, военный и выдающийся участник движения Сопротивления, который был одним из моих наставников, говорил о самом главном в жизни, в частности – о том, как многому нас учат потери: „Если ничем не жертвовать, то ничего и не получишь“. Именно эта фраза поразила меня в самое сердце. Это квинтэссенция смирения. Как тамаси яки, искусство разрывать связи с прошлым и смотреть в лицо невзгодам, чтобы двигаться вперед. Прошлое – это прошлое. Я часто предлагаю своим сотрудникам нехитрое упражнение, подтверждающее данную мысль: прошу поместить одну руку перед собой, а вторую за спину, а затем напрячь мышцы. В этот миг человек как никогда ощущает, насколько стеснена в движениях рука, которая находится за спиной. Примерно так же чувствует себя всякий, кто застревает в своем прошлом».

Тьерри Маркс очень рано столкнулся с одиночеством, и сегодня он считает, что именно это обстоятельство позволило найти ответы на вопросы, кто он такой и на что способен. Его тренировки включают в себя фехтование, дзюдо, медитацию, и эти занятия помогают ему, как он выражается, «всегда оставаться бодрячком». Эту свою способность он связывает с духовностью: «Понимание этого пришло ко мне в ранней молодости. Я не был ни иудеем, ни католиком… Фактически мне было запрещено все. Я часто ходил в храмы, чтобы почитать священные тексты, например Евангелие от Матфея. Тем самым я пытался компенсировать свое одиночество и становился сильнее. Позднее я открыл для себя другие духовные течения. Можно верить в Будду, но не полагаться на него. Это и есть сущность религии».

В завершение нашего разговора Тьерри Маркс изящно формулирует преимущества вербального интеллекта: «Соотношение этих способностей чрезвычайно помогает мне в повседневной жизни – все встает на свои места. Это теория бакалейщика: если ты все отмерил и уравнял вес как следует, ты обретаешь баланс. Именно таким образом можно оставаться в состоянии способности уступать. Надо находиться в настоящем. Будущее станет настоящим только тогда, когда придет время, так что воображать его себе совершенно бессмысленно. Я считаю, что нужно не предаваться желаниям, а сохранять равновесие. Знаете, как поступает стрекоза, встречая на своем пути препятствие? Она замирает, оценивает ситуацию и находит решение, потому что отступить просто не может. Эти интеллекты позволяют нам сохранять непривязанность к жизни и близость к смерти».

Когда все участники команды применяют свои множественные интеллекты на благо коллектива, то их ждет безусловный успех, и не важно, о каком коллективе идет речь – о спортивной команде или о целом сообществе нации. Иллюстрациями к сказанному могут служить, например, бразильский футбол или новозеландское регби, их опыт позволяет извлечь немало важных уроков.

Бразильский футбол: адаптивность и интуиция

Историю футбола можно было бы кратко изложить в виде последовательности различных вариаций пространственного интеллекта: напористая манера голландской сборной образца 1970-х годов, ее умение обороняться, продвигаясь вперед, позднее – тактические схемы 4/4/2, 4/2/3/1, индивидуальная защита и распределение по зонам. Но если весь мир будет применять одни и те же техники, как же вырваться в лидеры? Ответ: при помощи адаптивности и интуиции, которые становятся возможными благодаря сочетанию разных видов интеллекта.

Нередко утверждают, будто бы одна из причин успеха бразильцев связана с тем, что они с детства учатся ловко пинать консервные банки и мотки ткани. Но дело совсем не в этом.

Они очень набожные – все игроки осеняют себя крестным знамением, прежде чем выйти на поле, и непременно поднимают головы к небу после забитого гола (политеисты). А еще им необычайно легко даются иностранные языки. Наконец, они с трепетом относятся к природе.

В своей книге Eloge de l’esquive[10] Оливье Гуэз, сам того не подозревая, приходит к важному выводу: именно совокупность множественных интеллектов является основной причиной того, что бразильцы лидируют в этом виде спорта. «Дриблинг неслучайно зародился именно в Бразилии. Первые темнокожие игроки применяли эту технику, стремясь избежать столкновения со светлокожими защитниками, не допустить того, чтобы их отдубасили в конце матча. Дриблинг совершенствовался на пляжах и пустырях, а вместо мяча использовался клубок из носков или кусок каучука. Это движение бедрами, похожее на то, которое выполняют танцоры самбы и борцы-капоэйристы, раскованное, акробатическое, так характерно для игры величайших футболистов. „Отвага и радость“ – девиз Неймара. Футбол прекрасен и похож на детскую игру, и тем, что он вызывает столько эмоций, он обязан именно дриблингу – искусству свободному, радостному и страстному, которому не нужны слова».

Бразилия – это плавильный котел, в котором соединились три основополагающих этноса: африканцы, индейцы, португальцы. Цвет кожи теряет свое значение перед лицом истинной религии – футбола. Бразильские игроки располагают уникальным наследием. Они не только обладают множественными интеллектами, но и объединяют их с историей своей страны, запечатлевают их в себе – кто-то более, кто-то менее осознанно. Разве можно не видеть в дриблингующем игроке, который будто бы раскачивается в ритме самбы, поэтическую алхимию взаимопроникновения разных видов интеллекта?