Костя подхватывает его в последний момент, когда оно уже практически спадает. Наматывает края в узел, крепко зажимая их в кулаке, и рывком дёргает на себя, от чего я резко впечатываюсь в его тело.

— Я никогда не ассоциировал тебя с твоим отцом, Лера, — его голос отчего-то звучит жёстко, будто мужчину злит поднятая мной тема. — Ты — это ты. И всё, что я делаю, я делаю из-за тебя, а не из-за него. Хочу, чтобы ты всегда об этом помнила.

Он наклоняется к моему лицу, очень близко, и моё сердце подскакивает к самому горлу, раздражая гортань бешеной пульсацией, потому что в какой-то момент мне начинает казаться, что сейчас он меня поцелует. Но вместо этого мужчина заводит руку за мою спину и отпирает замок на двери, после чего отворачивается и поднимает с пола свои брюки.

— Иди одевайся, Лера. Нам нужно съездить на завод, подписать бумаги на вступление в права собственности. Мой юрист тоже подъедет.

Больше Чернов на меня не смотрит. Словно потеряв к моей персоне всякий интерес, продолжает одеваться и мне ничего не остаётся, кроме как выйти из комнаты.

Странно, ещё несколько минут назад я мечтала, чтобы он меня выпустил, а сейчас, выйдя в коридор, ощущаю внутри какую-то болезненную пустоту. Мне неприятна резкая необъяснимая холодность мужчины. Я не понимаю, чем она вызвана.

«Ты — это ты. И всё, что я делаю, я делаю из-за тебя, а не из-за него.»

Что означала эта фраза? Мне показалось, что она была сказана с некоторой агрессией, но я не понимаю к кому она была обращена. Наврятли к погибшему другу.

Тогда ко мне? Я сделала что-то не так?

Конечно, сделала! Ты всё делаешь не так, Лера. Начиная от вчерашней вечерней истерики и заканчивая сегодняшним утренним психозом с глупыми вопросами. Что я от него хочу? Зачем вообще спрашивать, любит ли он меня как дочь и как ко мне относится?

Я даже сама себе не могу ответить, что хочу от него услышать. Не удивительно, что Костю уже начала порядком раздражать моя навязчивость.

После последних событий я чувствую себя раздавленной. Даже предстоящая поездка на папин завод не поднимает настроения. Хотя в действительности я очень хотела там побывать. С тех самых пор, как Осипов упомянул о том, чем занимался отец, постоянно об этом думала.

А сейчас, когда мне, наконец, предоставилась такая возможность, единственное чего мне хочется, это запереться в комнате, залезть под одеяло и провести так весь день.

И самое паршивое, что я понимаю, что так сильно на моё состояние повлияла холодность Кости. Меня пугает то, с какой скоростью я привязываюсь к этому мужчине, становлюсь зависимой от его настроения, от тона, которым он со мной разговаривает.

Я как в каком-то дурмане нахожусь. Наверно, потому что в данный момент рядом со мной больше никого нет. Костя был прав в одном, мне нужно как можно быстрее социализироваться, вернуться к прежней жизни, к старому кругу общения. А ведь я даже не знаю, кто были эти люди.

Боже, да меня всё это время вообще не заботил этот вопрос. Все мысли с того самого момента, как я пришла в себя, крутились только вокруг Чернова. Должно быть, я просто сошла сума. Рядом с этим мужчиной мне действительно кажется, что с моим мозгом творится что-то странное, я как будто сама себе не принадлежу.

От этих мыслей внутри вскипает ядовитое чувство раздражения. На себя, на него, на всё происходящее. Оно жжёт грудную клетку, растёт и очень быстро завладевает всем телом.

С какой-то стороны мне это даже на руку сейчас, потому что злость наконец помогает поставить мозги на место. Зайдя в комнату, захлопываю дверь и, скинув одеяло на пол, иду к шкафу, чтобы переодеться к предстоящей поездке.

Острое чувство решительности горит во всём теле, колит кожу, придаёт бодрости, отрезвляет. Сейчас я как будто вижу себя со стороны и, честно говоря, картина кажется мне жалкой.

Все это время я только и делаю, что без конца ною о своей несчастной судьбе, жалею себя. А ведь отсутствие памяти не делает меня инвалидом. Даже если я так никогда и не вспомню прошлого, я — это всё ещё я. Этого никто у меня не отнимет.

И, кажется, пришло время возвращаться.

Сегодня особенно холодная погода. Под стать моему настроению. Дождь льёт с самого утра непрекращающимся потоком, и дворники в Костиной машине работают беспрерывно.

Я молчу, уткнувшись лбом в холодное стекло внедорожника. То и дело ощущаю на себе мимолётные взгляды мужчины, но упорно их игнорирую. Я за все эти дни каждое слово из него клещами вытягивала, так что пусть теперь сам побывает на моём месте.

— В конце недели я выступаю спонсором на одном благотворительном вечере. Ты пойдёшь со мной.

Оторвавшись от стекла, удивлённо смотрю на Чернова.

— Я думала, что вы идёте с Ольгой.

Я помню, что она говорила о каком-то мероприятии, когда мы были в ресторане. Мне показалось, что они придут туда вдвоём, как пара. Во всяком случае, этот момент читался между строк. Или, может, Костя хочет взять меня туда третьей в их тандеме? Всё же в спутницы я ему наверно не гожусь. Мы слишком разные.

Подумав об этом, мне становится неловко за свой вопрос. Действительно, с чего я вообще взяла, что Чернов зовёт меня туда, как свою пару? Это даже смешно. Зря я спросила. Теперь снова в его глазах выгляжу дурой.

— Ольга тоже там будет. Но это не значит, что мы будем с ней вместе. Ещё раз повторяю, ты идёшь со мной, Лера.

— Я буду вашей спутницей? — решаю всё же уточнить. — Вы серьёзно? Я?

— Что тебя так удивляет?

— Я вам не подхожу. Это же очевидно.

Костя на мгновение отрывает взгляд от дороги. Смотрит на меня, хмурится. Я вижу, как между его сведённых бровей образуется небольшая складка. На удивление, это его не портит, даже наоборот. Интересно, каким он был в юности, когда был одного возраста со мной? Мне бы очень хотелось посмотреть на его старые фотографии, но как я уже поняла, Чернов не сентиментальный человек. Я даже не могу представить, чтобы где-то в укромном уголке его дома хранились фотоальбомы с памятными снимками.

А вообще мне почему-то кажется, что с годами он стал ещё красивее. Хотя даже не так. Харизматичнее скорее. Есть такая порода мужчин, которых возраст красит, делает привлекательнее, интереснее. Это особая каста, так происходит далеко не со всеми.

Интересно, мой папа был красивым? На надгробной плите была его старая фотография, где он молодой. А мне бы очень хотелось знать, как он выглядел в зрелом возрасте. Хотя для дочек, наверно, их папы всегда самые лучшие и внешне и внутренне…

— Не говори глупости, — голос Кости возвращает меня в реальность. — Ты подходишь, Лера. Даже не представляешь себе насколько.

Непонимающе смотрю на мужчину. Что это сейчас было? Что значили его последние слова? Но он на меня больше не смотрит, полностью сосредотачиваясь на дороге.