Джонатан прикрыл глаза, и это маленькое лицо выглядело настолько пронизанным болью, что мое сердце было готово разорваться от жалости.

— Джонатан, твоя мама наблюдает за тобой и ей плохо от того, что ты грустишь.

— Правда?

— Да.

Мальчик встал из-за стола.

— Хочу немного побыть один.

Я улыбнулась мальчику, а он вышел из столовой. Без аппетита я поковыряла вилкой свой обед, сумев проглотить лишь небольшую его часть, и направилась в выделенные мне покои.

День был слишком напряженный и усталость полностью меня свалила.

***

Проснулась я, когда было темно и за дверью не раздавалось шагов Генри. Значит, уже поздно. Голова ужасно болела, и я решила, что находиться наедине со своими мыслями невыносимо, поэтому встала и направилась в гостиную.

Рейн удивил меня, ведь в гостиной его не было, хотя камин привычно горел. Я уселась в кресло и, задумавшись, стала смотреть на огонь.

— Это мое кресло, – услышала я недовольный голос Рейна и вздрогнула.

— И вам добрый вечер, – саркастично поприветствовала я лорда и пересела в другое кресло.

— Соскучилась? – не менее саркастично спросил он.

— Разве по такому вредному человеку можно скучать?

Рейн улыбнулся.

— У Мышки, оказывается, есть характер.

— Он есть у всех жителей этого дома, но вы слишком заняты собой, чтобы это заметить.

Лорд сел в кресло рядом со мной.

— Вы сделали такой вывод из-за того, что я продаю поместье?

— Вы могли бы поговорить со своей бабушкой, она ведь беспокоится о вас.

— Беспокоится обо мне?! Анна, слишком поздно беспокоиться обо мне, – Рейн вскочил с кресла и навис надо мной. –  Я мертв, Мышка, нужно было заботиться, когда я был жив.

Рейн наклонился настолько низко, что я чувствовала его дыхание. От него пахло алкоголем и чем-то присущим только ему, от чего мне не хотелось ругаться с ним. Я посмотрела на губы лорда и почувствовала пальцы на своей щеке.

— Вы ни разу не посетили Софию, пока она болела.

— Я узнавал, как она себя чувствует. Она тоже ни разу не посетила меня.

— Она жалеет об этом. А вы не боитесь пожалеть?

Я посмотрела Рейну прямо в глаза, и, вместо ответа, он впился в мои губы. Страстно, не принимая возражений, но мне и не хотелось возражать. Я ответила на поцелуй лорда, прежде чем успела понять, что он опустил свою руку мне на грудь и уже нежно ласкал соски сквозь ткань. Я застонала Рейну прямо в губы. Тело не слушалось меня, оно желало этих грубых поцелуев и ласк, но разум протестовал.

— Не надо … — застонала я.

— Почему Анна? — шепотом спросил Рейн, прямо в шею, от чего я готова была взять свою просьбу обратно. Но я не только тело, я — это мои чувства и мысли, и я не могу отдаться человеку, который этого не понимает.

— Я не хочу, – уже более уверенно сказала я.

— Врешь! – зло сказал Рейн.

И я врала.

— Я хочу по-другому.

Я серьезно посмотрела в глаза Рейна.

— Хорошо, пойдем в покои.

— Я хочу по любви, Рейн.

Для лорда это сработало, как пощечина, он поднялся и встал напротив меня, от чего я почувствовала себя маленькой и жалкой.

— Никакой любви нет.

— Почему ты так говоришь?

— Я знаю.

— Ты ошибаешься, – я была тверда в своих мыслях. – Твоя бабушка любит тебя.

Рейн громко рассмеялся.

— Глупая Мышка. Ты спрашивала, почему я не хочу спать в своих покоях? Когда я плохо вел себя, а по мнению отца я всегда вел себя плохо, когда попадался ему на глаза, он наказывал меня. Он брал ремень и бил меня так, чтобы на мне оставались синяки, но не было шрамов, а после он бросал меня в покои и запирал. Я не мог выйти, иногда по несколько дней. Генри тайком кормил меня… а знаешь где была София, которая так сильно меня любит? Она в это время отдыхала в своем поместье и присылала мне письма, в которых писала, как любит меня! А я писал ей, умолял меня забрать, тогда она перестала писать… Вот она – любовь, Анна! Ее нет. И ты слишком глупая, чтобы понять это.

Рейн резко развернулся и вышел из комнаты, оставив меня сидеть в гостиной в слезах.

На улице было еще темно, когда я окончательно поняла, что больше не могу спать. Проснулась я даже раньше, чем обычно. Спала я плохо, думала над словами Рейна. Он имел полное право злиться на Софию. Но я не имела. София допустила ошибку и сейчас старается ее исправить, все люди ошибаются. И кто я такая, чтобы судить ее?

Отношения Рейна и Софии, должны быть только между ними двумя, и я больше не буду лезть в них.

Когда на улице посветлело, а за дверью начали раздаваться шаги бодрого дворецкого, я встала, оделась, привела себя в порядок и вышла из комнаты.

На удивление, так рано встала не я одна. Практически весь дом уже не спал. В сладком сне прибывал только Джонатан.

Как мне пояснил Генри, леди София и лорд Рейн пригласили нотариуса, чтобы решить дела.

— Вы желаете позавтракать?

— Благодарю, но я дождусь, когда проснется лорд Джонатан и освободится леди София.

Генри кивнул и отправился по своим делам. Я хотела вернуться в свою комнату, но придаваться грустным мыслям не хотелось, и поэтому я поднялась в комнату, прихватила оттуда книгу и отправилась в обеденный зал.

Стоило мне открыть дверь, и я встретилась с озадаченным взглядом светло голубых глаз. Обладательница этих глаз была одета в передник и расставляла тарелки. Она была выше меня и полнее. Но эта полнота не портила женщину, а лишь придавала ей шарма.

Румянец на щеках и дружелюбная улыбка, делали незнакомку настолько миловидной, что вызывали к ней доверие и симпатию.

— Мисс Анна, рада познакомится с вами.

Я улыбнулась, уже догадываясь, что именно эта женщина готовит все потрясающие блюда, что мне доводилось попробовать.

— Мое имя Роза, я повар в этом доме.

— Очень приятно. – Я протянула руку, Роза смутилась, но приняла ее.

— Я могу вам чем-то помочь? – предложила помощь я.

Роза еще больше покраснела.

— Мисс Анна, я справлюсь сама.

Я села на стул и открыла книгу, чтение помогло отвлечься от грустных мыслей, а через какое-то время в столовую вошел Джонатан.

— Доброе утро, мисс Анна.

— Доброе утро, – поприветствовала маленького лорда я.

Сегодня Джонатан выглядел намного лучше, чем обычно.