Мы начали подбирать цвет и фасон. Карминный или красный? Голубой или бирюзовый? На это ушла еще пара часов, после которых девушки наконец попрощались и довольные ушли из моей комнаты.

Такие платья – длинные, дорогие – уже не носили. Это было пережитком прошлого, но на бал можно было прийти только в таком. Я думаю, это было показателем состоятельности приглашенных, ведь и за мое платье Рейн отдаст целое состояние, из-за чего мне стало стыдно.

Чествовала себя содержанкой, и я бы хотела заплатить Рейну за мое питание и это платье, но мне просто было нечем.

—  Мисс Анна, вы пообедаете у себя или в обеденном зале.

—  Уже обед?

Я, конечно, знала, что прошло много времени, но не была готова к тому, что прошло полдня.

Генри кивнул.

—  Лорд Рейн велел передать, что будет рад вашей компании за обедом.

—  Лорд обедает?

Генри счел правильным не отвечать на мой глупый вопрос.

Я вышла в коридор и быстрым шагом направилась в обеденный зал, чтобы увидеть это чудо. За столом собралась вся семья. София встретила меня грустной улыбкой, Джонатан не поднял глаз от тарелки, а Рейн… Он был как всегда раздражен и встретил меня недовольным взглядом.

— Ну, наконец-то, – произнес лорд.

— Добрый вечер, — поприветствовала всех я. Джонатан и леди София поприветствовали меня в ответ, а Рейн лишь закатил глаза. – Рада, что вам лучше, – обратилась я к леди Софии и направилась к стулу, перед которым лежали чистые приборы.

Когда я присела, Рейн начал говорить:

— Я решил продать поместье.

Вилка Софии неприятно скрипнул об тарелку.

— Но позволь, это родовое поместье. Наши предки…

— Они умерли. А нам нужно жить.

— Рейн, – снова пыталась вступить в разговор леди, но лорд не дал ей договорить.

— Мы переезжаем в летнюю резиденцию. Я уже все решил.

— У тебя проблемы с деньгами?

Этот вопрос создал в комнате звенящую тишину. Леди София упрямо посмотрела на Рейна, и лорд ответил своей бабушке не менее упрямым взглядом. Я почувствовала себя крайне некомфортно.

— Можно я буду жить в комнате мамы? – спросил Джонатан.

— Да, – ответил Рейн

Лицо мальчика преобразила улыбка и, кажется, даже леди София не устояла перед улыбкой младшего внука. Но после снова приобрела воинственный вид.

— У тебя проблемы с деньгами, я вижу, что ты распустил всех слуг и закрыл комнаты.

Рейн громко вздохнул.

— Вам не о чем волноваться.

Рейн встал из-за стола и направился к выходу, прихватив с собой тарелку.

— Всем приятного аппетита.

Дверь в столовую закрылась, и София обратилась ко мне.

— Как давно у него проблемы с финансами?

— Я не знаю.

Леди София встала из-за стола и направилась за внуком, а мы с Джонатаном остались одни.

***

Сегодня утром я почувствовал голод. Связь с Анной стала крепче, после вчерашней ночи, и я почувствовал себя более живым.

Решив совместить приятное с полезным, я сообщил о своем решение покинуть поместье и выставить его на продажу.

Я ненавидел каждый угол этого поместья и больше всего мечтал о том, как перееду отсюда, а на вырученные деньги я найму рабочих и куплю оборудование для работы по добыче угля. Я рассчитал все, кроме Софии, которая считала, это поместье своим вторым домом.

Моя бабка не только испортила мне  обед, но и решила испортить аппетит, последовав за мной в гостиную.

— Что? – грубо спросил я.

— Это поместье принадлежит нашей семье более двухсот лет.

Я со злостью поставил тарелку, но заставил взять себя в руки. София слишком слаба и лишние нервы только испортят ее здоровье.

— Это поместье давно себя изжило.

— Как давно у тебя проблемы с деньгами?

Я фыркнул, взял бутылку, наполнил бокал и осушил залпом.

— Рейн, – обратилась бабка, когда я сжал зубы от горечи. Чувствовать вкус не всегда приятно, есть и свой плюс в том, чтобы быть мертвым.

— Омерзительный бренди.

— Рейн! – возмутилась София.

— Отец промотал все состояние уже давно. У меня осталась пара тысяч лир и я не смогу на них содержать слуг, поместье и собственные интересы.

— И что ты собираешься делать? Продать поместье, истратить деньги?

— Я собираюсь возобновить работы в шахтах.

— Они пусты, – упрямо сказала София.

Осведомлённость бабки удивила.

— Я собираюсь добывать уголь.

— Это хорошее решение, —  поддержала она, чем удивила меня во второй раз. – Но тебе необязательно продавать поместье, я могу помочь.

— Мне не нужна помощь, – громче, чем хотелось бы, сказал я.

— Рейн.

— Я ненавижу это поместье. Это для тебя оно родовое гнездо, а для меня тюрьма, из которой отец не разрешал выходить; место, в котором я искал угол, чтобы спрятаться, когда отец был не доволен мной; место, в котором я всегда был изгоем, но из которого не мог сбежать. Я продам эту чертову тюрьму.

На глазах Софии показались слезы, и я испугался, что она заплачет при мне, но она сдержалась.

— Сколько ты хочешь?

— Семьдесят тысяч лир.

— Я заплачу.

Решение бабки вызвало гнев, но я его быстро подавил. Я не буду таким тщеславным, как мой отец. Хочет поместье, пусть покупает. Мне без разницы, кто станет его владельцем.

— Завтра приглашу нотариуса.

Я схватил бутылку и направился в кабинет. Должно же быть в этом доме место, где я могу спрятаться.

***

Как только София ушла, Джонатан отодвинул тарелку.

— Вы с Рейном поженитесь?

— Нет, – быстро ответила я, даже не успев задуматься над вопросом.

— Бабушка говорит, что ты его невеста.

Она так думает? А что я удивляюсь, из всех вариантов кто я, этот самый безобидный.

— Мама говорила, что Рейн никогда не женится, из-за его дурного нрава.

— Я думаю, она была права.

На лице Джонатана показалась тень улыбки, но очень быстро исчезла.

— Я тоже хочу жить в летней резиденции.

— Там красиво? – спросила я мальчика, больше из-за желания с ним поговорить, чем из настоящего интереса.

— Очень. Самая красивая комната – мамы, там много ее вещей. Ее платья, ее украшения и духи, которыми мама пахла.