Я попыталась затоптать трехглавого змея ревности, злости и зависти. Неужели Чеслав нарочно постоянно назначает Гри в пару с Мартой? Он испытывает мое терпение?

– Не волнуйся, детка, – хихикнула Карц, – Гри красавчик, но я теми, у кого на счету меньше миллиарда, не интересуюсь!

Чеслав постучал карандашом по столу.

– Время не ждет!

Мы с Димоном спустились во двор и сели во внедорожник Коробка.

– Тебе неприятно со мной работать? – неожиданно спросил хакер.

Я вынырнула из мрачных мыслей.

– Ну и ерунда приходит тебе в голову. Просто мы с Гри практически не видим друг друга. Часто ездим в командировки, а сейчас еще и ночуем на разных квартирах. Разве это нормальная семейная жизнь?

Димон ловко встроился в левый ряд.

– Что такое нормальная семейная жизнь, никто не знает. Посмотри на ситуацию с другой точки зрения: вам не грозит бытовуха. Недавно я прочитал исследование английских психологов, в нем утверждается, что самый крепкий брак бывает у пар, которые общаются не более двадцати минут в день. Именно они чаще других справляют серебряную свадьбу.

Я попыталась засмеяться.

– Ну, похоже, мы с Гри отметим чугунную, или как там называется двухсотлетний юбилей со дня бракосочетания. Порой мы неделями не встречаемся из-за работы.

Димон свернул в переулок.

– Извини.

– Ты ни в чем не виноват, – грустно сказала я, – похоже, Чеслав считает, что наша совместная работа с Гри не будет удачной.

Коробок притормозил на светофоре.

– Я давно просился на оперативный выезд, но Чеслав мне отказывал, говорил: «Ты нужен в лаборатории». Я оборудовал передвижной супермега крутой техцентр, продемонстрировал его начальнику. И он дрогнул. «Ладно, – говорит, – помогай Тане. Попробуй, каково это, бегать по полю. Сергеева лучший мой профи, у нее есть чему поучиться».

– Он так сказал? – ахнула я. – «Лучший мой профи»?

– Цитата приведена с добуквенной точностью, – отрапортовал Димон.

Чеслав не из тех боссов, которые постоянно нахваливают подчиненных, самое приятное, что можно от него услышать, это лаконичное «хорошо». Я замолчала и сидела так до ворот дачи Морковкиных.

– Слава богу, ты приехала, – заломила руки Эстер, увидев нас на пороге, – и хорошо, что не одна.

Коробков вежливо поклонился. Выкрашенные в ярко-зеленый цвет волосы на секунду упали на лоб дедушки российского Интернета. Хакер откинул прядь, при этом на пальцах блеснули перстни с черепами, и сказал:

– Наверное, вы забыли мое имя. Дима.

– Очень приятно, – пролепетала Ротшильд, – пойдемте в гостиную, сегодня холодно.

– Что случилось? – пресекла я ее неуклюжие попытки вести светскую беседу.

– В семь утра Вера Кирилловна уехала в Москву, – начала Эстер, – вызвала такси и умчалась.

– Так рано? – удивилась я.

– Мать Тима пожилой человек, – дипломатично сказала Ротшильд, – она любит лечь пораньше и встать на заре. И еще… ну… короче… Вера не… ну…

– Вы не ладите? – помогла я обрисовать ситуацию.

– Да, – призналась Эстер, – особой любви ко мне свекровь не питает.

– Раньше вы утверждали, что мать Тима невзлюбила Лену из-за того, что та расстроила вашу свадьбу, – попыталась я уличить Эстер в отсутствии логики.

– Верно, – кивнула она, – пока я не обрела статус законной жены – ходила у нее в любимицах. Но едва мы с Тимом расписались, как Вера Кирилловна начала ко мне придираться. Я не отвечаю на ее боевые действия и, похоже, этим вывожу свекровь из себя. Мне жаль Тима, хуже нет ситуации для мужчины, чем метаться между матерью и женой, поэтому я просто не принимаю ее щипки близко к сердцу.

– Благородно, – влез в беседу Димон.

Я быстро наступила ему на ногу, Эстер покосилась на зеленую голову хакера и сказала:

– Но вчера мы поругались насмерть.

– С этого момента поподробнее, – велела я.

Не успела за мной с Гри захлопнуться дверь, как Лена начала плакать и причитать:

– Лучше бы мне остаться в Алаеве. Я доставила вам столько хлопот!

– Точно! – подхватила Вера Кирилловна. – Но еще не поздно туда вернуться.

– Мама, – возмутился Тим, – имей хоть каплю сострадания! Прекрати гнобить моих женщин! Или я снова перестану с тобой общаться.

Эстер стало крайне неприятно. Сколько раз свекровь обижала ее, но супруг ни разу не встал на ее защиту, наоборот, постоянно говорил: «Маме много лет, она тяжело пережила недавнюю смерть отца, будь с ней поласковей».

Однако стоило мамуле наскочить на Лену, как Тимофей выпустил когти и оскалил зубы.

Вере Кирилловне нельзя отказать в наблюдательности, старуха уловила тень на лице Эстер и радостно заявила:

– Понятно, кого до сих пор обожает мой сын! Значит, Эстер придется уйти из нашей семьи, или, мальчик, ты собрался разыгрывать из себя бухарского эмира-многоженца?

Тим выругался и сказал Лене:

– Сейчас приготовим тебе комнату, и ты ляжешь.

– А о тебе он не позаботился, об отдыхе для второй жены не подумал, – змеей прошипела свекровь.

– Эстер здесь хозяйка, – возразил актер, – а Елена в гостях.

– Обе они никаких прав на моей даче не имеют, – возразила Вера Кирилловна.

Ссора бушевала до двух ночи, затем обиженные друг на друга домочадцы расползлись по разным углам. Свекровь заняла спальню с большой кроватью. Уходя, она выпустила последнюю стрелу, повернувшись к сыну и с нежной улыбкой прокурлыкав:

– Я могла бы предложить тебе, деточка, устроиться на семейном ложе, но, боюсь, возникнет путаница, кому из жен лечь с тобой рядом. По закону-то место под одеялом принадлежит Елене, но что скажет Эстер? Поэтому лучше вам разместиться отдельно.

Эстер уставилась на супруга. Она считала, что Тим обязан разрулить двусмысленную ситуацию, громко объявив: «Брак с Еленой в прошлом, сейчас я связан узами с Эстер, она моя единственная, любимая жена. Мама, отправляйся в гостевую на первом этаже, в спальне с просторной кроватью ляжем спать мы».

Но актер потер лицо руками и внезапно поддержал Веру Кирилловну:

– Эстер, устраивайся в гостевой, Лена пойдет в мансарду, мама в большую комнату, а я в свою детскую, на втором этаже.

С трудом подавив рыдания, Эстер заняла отведенный ей диван.

– Неприлично осуждать чужого мужа, но Тим поступил некрасиво, – посочувствовала я ей.

Эстер поежилась.

– Он был в растерянности, дезориентирован, плохо понимал, как поступить, наверное, не спал всю ночь, а я неожиданно быстро задремала.