А еще они тощие и стремные, но мужиков для продолжения рода из деревень уводят на раз…

И это, пожалуй, поражало меня больше всего.

— Да они же страшные! — бледные, темноглазые, очень похожие на иссохшие трупы… Будь я мужиком, ни за что бы к такой и близко не подошла.

— Яра, — Свер тяжело вздохнул и на несколько секунд отвлекся от своего занятия, чтобы приласкать меня усталым взглядом, — напомни-ка мне, зачем тебя недавно клеймили?

— Чтобы эти гадины не сварили мне мозг вкрутую, — охотно ответила я.

— Немногие готовы, а главное хотят получить столь болезненную защиту от ведьм, которых, вполне возможно, никогда не встретят. К тому же, все мужчины, как правило, потом возвращаются домой.

— Могли бы придумать что-нибудь не такое болезненное, — проворчала я, невольно потерев поясницу. Клеймо уже не доставляло особых неудобств, но каждый раз, как я о нем вспоминала, казалось, что оно опять начинает болеть.

— Другого способа нет, только клеймо держится на обеих наших шкурах, — Свер сидел на крыльце своего дома и на меня почти не смотрел, увлеченный своим занятием.

Ашша любила вышивать и плести, Берн обожал рыбачить, а Свер видел какую-то непонятную прелесть в резьбе по дереву.

Я же, попав в этот странный мир, открыла в себе склонность к старческому брюзжанию и нездоровую любовь виртуозно нудеть.

И пока Свер увлеченно выстругивал морду волчка из какой-то деревяшки, наслаждаясь прохладой раннего вечера, я бродила по двору и лениво доставала его вопросами.

Я как раз хотела узнать, зачем клеймили меня, если я не оборотень, второй шкуры у меня в принципе нет, и можно было бы придумать для таких как я что-то более гуманное, но низкий, трубный вой, тяжелый и густой, будто прижимающий к земле, прервал мой допрос. Он забивал уши и почему-то сжимал сердце в предчувствии чего-то страшного.

Тревожный звук резко оборвался, отдаваясь тонким звоном где-то внутри черепа, а Свер уже подорвался с насиженного места. Бросив нож на крыльце, он всучил мне свой недовырезанный шедевр и побежал к стене.

Я, как человек с недавно отключенным инстинктом самосохранения, кинулась за ним. Просто такого страшного лица я у нашего белобрысого вожака раньше еще не видела. Даже когда на поляне ему хамила, не видела.

Тогда он был просто злобствующим страшилищем, а после этого воя стал страшилищем собранным, решительным и… каким-то смертоносным что ли.

И когда нормальные слабосильные люди и нелюди спешили прятаться, я бежала за вожаком в совсем небезопасное место. Потому что в безопасное место с такой рожей не бегут.

Труба провыла еще дважды, пока мы добирались до стены. Я, как бегун со стажем, выступавший на всех соревнованиях сначала за школу, а потом и за родной университет, могла считать себя выносливой и крепкой, но все равно по крутой лестнице поднималась, держась за стеночку и тяжело дыша, в то время как Свер легко взлетел на стену.

Пытаясь отдышаться, я доковыляла до смотровой башни, откуда раньше любовалась проходом, что привел меня в этот мир.

Трещина светилась холодным белым светом, а из нее, напуганные, но все равно устрашающие в своем непривычном виде, выбегали, а пару раз и вылетали, существа из других миров.

— Так вот как оно со стороны выглядело, — выдохнула я, завороженная невиданным прежде зрелищем. С такого расстояния детали невозможно было разглядеть, но даже так картина впечатляла.

Свер мое восхищение проигнорировал. Раздавая приказы, он не отводил взгляда от прохода, и я его понимала. Поразительный вид, заставлял поджилки трястись.

Хотя, вряд ли у нашего вожака что-то тряслось. Он очень спокойно, с задевающим равнодушием, готовился к бою. Почему к бою, я не понимала, но чувствовала, что все эти приготовления ведутся не для встречи дорогих гостей, а для их жестокого умерщвления.

Оборотни спешили, но в их спешке не было суетливости, хотя я, напуганная давящей атмосферой неизбежной беды, наверное, сейчас металась бы по стене, не зная за что хвататься.

Когда разлом ярко вспыхнул и будто бы потух, а в свет заходящего солнца выскочили новые чудовища, именно этого мне очень хотелось. В смысле, желание-то мое было вполне героическим: пойти и помочь оборотням готовиться к сражению — поворачивать метательные машины и стрелометы в нужную сторону, разводить костры под специально притащенными сюда чанами, продуманно прикрепленными к двум железным балкам, для большего удобства (что находилось в этих чанах я не знала, но прекрасно понимала, что эту разогретую гадость полагалось лить на головы неприятелей), собирать камни для метания — но зная себя, что все это вылиться в непредусмотренную катастрофу. Я бы вполне могла все испортить из самых благих побуждений.

Лучники занимали бойницы, оборотни растягивались вдоль стены, вооруженные топорами, мечами и огромными ножами, очень похожими на кухонные тесаки, только с характерной для оборотничьего оружия, резьбой на рукояти.

Алис принес Сверу его топор.

Взвесив оружие в руке, вожак вышел на стену, и я, как привязанная, поплелась за ним.

Что поразительно, мое здесь присутствие никого не удивляло. Всех больше поражала безоружность Пограничной Огневицы..

Один из оборотней, кареглазый и мощный, с орлиным профилем и сломанным правым клыком, даже предложил мне свой нож.

Я машинально взяла, не до конца понимая, что буду с ним делать.

Оборотни готовились к битве, а из прохода выбиралось все больше странных существ, но в отличие от первой волны, эти не спешили разбегаться, толпились у прохода, будто ждали главного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И чем больше чудищ выходило, тем неспокойнее мне становилось. Здесь, кроме меня, присутствовали еще несколько женщин, но они-то точно были крутыми воительницами, и очень не хотелось бы, чтобы меня с позором прогнали со стены, потому я мужественно молчала, не озвучивая своих опасений.

— Свер, — молодой, бледный, но очень решительный парень подбежал к вожаку и преданно глядя на его брови, вытянулся по струнке, — разреши остаться здесь.

— Твое место у пятой башни, — непреклонно заявил волчара, оставшись равнодушным к порывистой героичности молодого оборотня.