– Может быть, их бизнес как-то связан с этими убийствами? – спросила Аня.

– Не знаю, думаю, что никак не связан, потому что погибшие не имели к их делам никакого отношения. А то, что произошло вчера, вообще выше моего понимания. Бессмысленное и жестокое убийство.

– У Гацкана отец ведь тоже бизнесмен?

– Девелоперский и риелторский бизнес. По сути, почти все доходы в тени. С бизнесом Красильникова и Колобова не пересекается. По крайней мере, фактов таких нет. С матерью убитого Гоши старший Гацкан не живет, хотя развод официально не оформлен. Ее опросили утром. Она сказала, что себе на жизнь зарабатывает сама, а сын выбивал деньги у отца. Но суммы были не такими, как ей казалось, чтобы ходить по клубам и шиковать. По существу дела ничего сообщить не смогла. Друзей сына видела редко. Чаще всего к ним заходили Лесневич и Лисовой. Она их «лисами» назвала. Так и сказала: два лиса.

– Почему?

– Очевидно, по созвучию фамилий. И оба были ей неприятны. Утверждает, что это они довели ее сына до такой жизни… То есть до смерти. Он будто бы пытался соответствовать их уровню.

В дверь позвонили. Тарутин пошел открывать. Через порог переступил здоровяк в строгом костюме.

– Добрый день, – обратился он к хозяйке. – Меня прислал Иван Захарович Колобов. Вице-губернатор попросил меня проследить, чтобы вы прямо сейчас сделали ту работу, о которой он вас попросил.

Аня провела его в комнату, а Тарутину посоветовала заглянуть в холодильник и достать то, что он посчитает съедобным. Николай принял это как руководство к действию и приступил к приготовлению ужина.

Через полчаса человек Колобова ушел, Аня пришла на кухню и сообщила, что вице-губернатор через визитера передал ей пять тысяч евро будто бы за оказанную услугу.

– Неплохо, – обрадовался Тарутин.

– Так я скоро стану миллионером. Но Иван Захарович просто решил подстраховаться. За обещание не давать никакой информации о дочери он, вероятно, заплатил Сухотину в несколько раз больше. Хотя, может, убедил сделать это безвозмездно. А мне денег дал, потому что просто данное слово – это обещание, а принятые деньги – уже договор со всеми вытекающими. И сюда он зашел лишь для того, чтобы проверить мой компьютер. Разговор о будущем дочери был не более чем предлогом. Он теперь вряд ли ее от себя куда-либо отпустит.

Но Аня ошибалась. Через пару часов ей позвонила Валечка и, задыхаясь от восторга, сообщила, что папа предложил ей поработать с Киото Катани. При разговоре присутствовала мама, которая усомнилась. И тогда Колобов сказал, что предложение поступило от близкой знакомой известного модельера. Валя тут же сообразила, кто эта близкая знакомая, и поспешила поблагодарить.

– Короче, папа пообещал согласовать детали. И мама потребовала, чтобы она поехала со мной. Папа сначала возражал, но потом согласился. И даже сказал, что полетим все втроем: он там посмотрит, как мы с мамой устроимся. Встретится с этим японцем и спросит, нужна ли ему помощь в России… Вдруг он хочет открыть у нас представительство или филиал?

– Хорошо, если это так. Мы поговорим с тобой на эту тему, когда ты придешь ко мне, – сказала Аня.

– Не получится. Теперь я буду у родителей взаперти сидеть. Но я готова терпеть, лишь бы все получилось.

Тут же Аня решила позвонить Такедо, но вовремя вспомнила, что в Гонконге уже глубокая ночь.

Над Петербургом тоже смеркалось.

Тарутин собирался уйти сразу после ужина, который он сам же для нее приготовил. То есть для них приготовил.

Накрыв на стол, молодой человек признался, что не представлял, как это приятно делать. Что это так по-семейному. Он даже на мгновенье подумал, что… Впрочем, Николай не стал ничего говорить больше. Только потом, когда пили чай, вспомнил:

– По поводу запроса ФБР. Они вчера прислали новый. Сказали, что очень скоро будет выдан ордер Интерпола на твое задержание. Будто бы есть серьезные подозрения на причастность Энн Хайден к исчезновению мистера Хайдена. Но и в этом случае последует отказ, потому что у нас, как, впрочем, и у них, главный принцип – нет тела, значит, нет дела. Непонятно только, почему вдруг такая настойчивость. Кто-то претендует на наследство твоего мужа? Оно такое огромное?

– Наследница я одна. Других близких родственников Марка не знаю. Мать у него умерла давно, у матери была сестра, о которой Марк давно ничего не слышал. То есть не слышал о ней много лет. Отец все оставил ему. Самое большое богатство моего мужа – это коллекция фотоаппаратов. Стоит она около десяти миллионов или даже больше. Там только один аппарат Даггера оценен в миллион. Первая камера «Никон» тысяча девятьсот сорок восьмого года – четверть миллиона. Квартиру возле Центрального парка можно продать за большие деньги. А на банковских счетах немного – только лишь для того, чтобы с карты производить безналичные расчеты. А все остальное Марк вложил в акции. Да, чуть было не забыла про яхту. Приобретал ее Марк почти за миллион, но реальная цена уже тогда была намного выше. Есть еще два автомобиля, но это уже мелочи.

– По моим подсчетам получается, что наследство огромное даже по американским меркам.

– Видимо, так, – согласилась Аня. – Но чтобы ФБР подключилось, нужно ведь не просто обвинить меня в причастности к исчезновению мужа, а нечто большее… Убедительные показания свидетелей, запись переговоров, видеофиксация моих преступных деяний…

Конечно, она знала, почему это случилось, только не хотела делиться с Тарутиным. Все равно Николай помочь не сможет. Зачем нагружать постороннего человека своими проблемами?

Но он сам предложил:

– Я могу выяснить. Если мне удалось узнать о запросе ФБР, следовательно, у меня есть связи и в тех органах, которые контактируют с американскими ведомствами по этому вопросу. Но неужели ты сама не представляешь, в чем причина?

И тогда Аня решилась. Позвала Николая в комнату к компьютеру и вставила в ноутбук флешку Марка. Нашла те самые снимки с борта яхты и сказала:

– Смотри сам!

Тарутин рассматривал фотографии очень внимательно.

– Ну да, у руководства ФБР великолепный вкус, – с улыбкой проговорил он. – Терять девушку с такой внешностью, с идеальной фигурой… Я бы на их месте тоже бы направил запросы во все страны: верните нам Аню… То есть Энн. Где мы еще такую найдем?

Аня хотела возмутиться, но что-то удержало ее. Она сделала максимальное увеличение снимка, чтобы троица, сидевшая на борту соседней яхты, была отчетливо видна.

– Вот это, – Аня показала пальцем на человека в белой шляпе, – Гонсало Мендес, или Шарки Мендес, как назвал его Марк. Он теперь главный наркобарон в Колумбии, а может, и во всем мире. А рядом двое американских сенаторов. Лица их видно четко с разных ракурсов. То есть видно, что это не монтаж. Это очень видные деятели в Сенате.

– Роберт Санчес и Джозеф Макгрегор.

– Ты их знаешь? – удивилась Аня.