Из нашей короткой беседы я сделал вывод, что только что познакомился с легендарным эксцентриком, прозванным местными жителями Мэром Хипповской Бухты. Хипповской Бухтой здесь называли расположенный к северу от города небольшой заливчик, словно магнитом притягивавший к себе всю эту длинноволосую братию, рядом с которым уже много лет и жил Мэр. Большинство жителей Бухты составляли сквоттеры типа меня, каждое лето приезжавшие в Кордову в надежде устроиться на высокооплачиваемую работу на рыболовных судах или, на худой конец, подработать на консервных заводах. Но Мэр был не из таких.

По-настоящему его звали Джин Роселлини. Он был старшим пасынком богатого сиэтлского ресторатора Виктора Роселлини и кузеном Альберта Роселлини, невероятно популярного губернатора штата Вашингтон, занимавшего этот пост с 1957 по 1965 год. В молодости Джин блестяще учился и подавал надежды в спорте. Он без устали читал, занимался йогой и мастерски овладел боевыми искусствами. И в школе, и в колледже он учился c идеальным средним баллом. В вашинтонском университете, а потом и в Университете Сиэтла он с головой погрузился в изучение антропологии, истории, философии и лингвистики, набрал сотни зачетных часов, но ученую степень получать не стал. Он просто не видел в ней никакой надобности. По его убеждению, гонка за знаниями сама по себе была целью наидостойнейшей, а наличие знаний никакими бумажками подтверждать не требуется.

В скором времени Роселлини бросил учебу, ушел из Сиэтла и через Британскую Колумбию и «Ручку Аляски» (юго-восток штата Аляска. – Прим. ред.) двинул по побережью на север. В Кордове он оказался в 1977 году. Обосновавшись в лесу на окраине города, он решил остаток своей жизни посвятить амбициозному антропологическому эксперименту.

«Мне стало интересно, возможно ли жить, не полагаясь на современные технологии», – сказал он спустя десять лет репортеру Anchorage Daily News Дебре Маккинни. Ему хотелось узнать, могут ли люди жить так же, как во времена мамонтов и саблезубых тигров, или наш биологический вид уже окончательно оторвался от своих корней и не может выживать без пороха, стали и прочих артефактов цивилизации. С характерной для подобных ему упертых гениев маниакальной дотошностью Роселлини вышвырнул из своей жизни все, кроме самых примитивных, изготовленных собственными руками и только из подручных средств инструментов.

«Он пришел к выводу, что человек постоянно регрессирует и уже превратился в слабое, ущербное существо, – объясняет Дебра Маккинни. – Он поставил себе задачу вернуться к исходному состоянию. Он постоянно экспериментировал с разными историческими эпохами, имитировал то Древний Рим, то железный век, то бронзовый век. В конце концов, его жизнь во многих элементах стала напоминать жизнь человека эпохи Неолита».

Он питался корешками, ягодами и водорослями, охотился при помощи копья и самодельных ловушек, одевался в лохмотья. Зимой ему приходилось очень нелегко, но трудности, казалось, его только радовали. Жил он прямо над Хипповской Бухтой в хижине без окон, собственноручно построенной без использования пилы или топора. «Он мог несколько дней перепиливать бревно заостренным камнем», – говорит Маккинни.

Как будто просто выживать в согласии с установленными для себя самого правилами было слишком легко, Роселлини в любой свободный от поисков пропитания момент подвергал себя изнурительным физическим тренировкам. Он целыми днями занимался гимнастикой, поднимал тяжести и бегал, нередко с мешком камней на спине. Он говорил, что в обычные летние дни пробегает в среднем около тридцати километров.

Роселлини проводил свой «эксперимент» больше десяти лет и, в конце концов, почувствовал, что нашел ответ на беспокоивший его вопрос. В письме другу он написал так:

Вступая во взрослую жизнь, я придерживался гипотезы, что человек способен превратиться в обитателя каменного века. Больше тридцати лет я тщательно планировал процесс и готовил себя к этому превращению. Я могу сказать, что за последнее десятилетие испытал на себе все физические, психологические и эмоциональные реалии жизни в каменном веке. Но, если говорить словами буддистов, в конечном итоге нос к носу столкнулся с незамутненной реальностью. Я пришел к выводу, что человек, каким мы его знаем сегодня, больше не способен выживать в дикой природе, пользуясь только ее дарами.

К краху своей гипотезы Мэр Хипповской Бухты отнесся в высшей степени спокойно. Сорокадевятилетний Роселлини жизнерадостно заявил, что «пересмотрел» свои цели и теперь собирается «пешком обойти вокруг света, взяв с собой только то, что уместится в рюкзаке». «Я хочу проходить по 30–40 километров в день, семь дней в неделю, 365 дней в году», – сказал он.

Но в путешествие это он так и не отправился. В ноябре 1991 года Роселлини, лежащего вниз лицом с ножом в сердце, обнаружили на полу его хижины. По заключению коронера, смертельное ранение погибший нанес себе сам. Предсмертной записки найдено не было. В результате оставалось только гадать, почему Роселлини решил покончить с собой именно в тот момент и именно таким способом. Вероятнее всего, эта загадка останется загадкой навсегда.

О странной смерти и причудливой жизни Роселлини широкая публика узнала из передовой статьи в Anchorage Daily News. А вот злоключения человека по имени Джон Мэллон Уотерман привлекли гораздо меньше внимания. Родившийся в 1952 году Уотерман вырос и сформировался в тех же самых пригородах Вашингтона, что и Крис Маккэндлесс. Его отец, Гай Уотерман, был музыкантом и журналистом-фрилансером, среди прочих скромных заслуг которого можно назвать и спичрайтерство для президентов, экс-президентов и других выдающихся вашингтонских политиков. Кроме того, он был еще и опытным скалолазом. Троих своих сыновей он приучил к горам с самого детства. Джон, бывший средним сыном, занялся скалолазанием в тринадцать.

К скалолазанию у него был самый настоящий талант. В любой свободный момент Джон отправлялся в горы, а в остальное время упорно тренировался. Каждый день он по четыреста раз отжимался от пола и быстрым шагом проходил четыре километра от дома до школы. Возвращаясь днем из школы, он касался рукой входной двери своего дома и уходил на второй круг.

В 1969 году, когда ему было всего шестнадцать, Джон поднялся на гору Мак-Кинли (которую он, предпочитая, подобно большинству жителей Аляски, ее атапаскское имя, называл горой Денали) и стал третьим в списке самых молодых ее покорителей. За ближайшие годы он добился еще более поразительных успехов, совершив несколько сложных восхождений на Аляске, в Канаде и в Европе. К 1973 году, то есть к моменту поступления в Университет штата Аляска в Фэрбенксе, он заработал себе репутацию одного из самых способных юных альпинистов Северной Америки.

Уотерман был некрупным (от силы ста шестидесяти сантиметров ростом) человеком с лицом малолетнего проказника и жилистым телом не знающего усталости гимнаста. Своим знакомым он запомнился нескладным в общении взрослым ребенком с крайне нестандартным чувством юмора и эксцентричным поведением маниакально-депрессивной личности.

«Когда я впервые увидел Джона, – рассказывает его однокурсник и приятель по альпинистским походам Джеймс Брэди, – он гарцевал по студенческому городку в длинной черной накидке и синих очках в стиле Элтона Джона со звездой на переносице. Он таскал с собой дешевую, сплошь перемотанную изолентой гитару, и, сталкиваясь с любым готовым его послушать человеком, начинал невероятно фальшиво распевать длинные песни о своих похождениях. В Фэрбенкс всегда тянулись всякие чудики, но даже по местным меркам он был психом из психов. Да уж, с головой у Джона были еще какие проблемы! Многие вообще не знали, как себя с ним вести».