Сегодня Нина сорвалась. Не в первый раз, не без повода. Но это никоим образом не могло изменить неизбежные обстоятельства: воскресенье, встреча, задание Конторы, Нагова работа.

Нестор еще раз взглянул на диванный этюд в серо-синих тонах. Синий. Пусть костюм сегодня будет синий. Сделав выбор, Нестор облегченно вздохнул и потянулся за бежевой рубашкой.

От городской квартиры до «Дома Диониса» идти было минут пятнадцать. Нестор покинул свое жилище загодя – вдруг Нина решит метнуться вслед для перемирия. А не время сейчас.

Шел медленно, однако на месте встречи оказался почти за час. Заглянул в отделение планшетки, отведенное для денег. Деньги были: отпускные – еще не успели растаять в бытовой мгле. Не много, но на пару бокалов вина и сопутствующий гастрономический флер должно хватить. Не спеша поднялся на второй этаж по узкой, но помпезной лестнице. Дежурящий у перил официант-сомелье, весь в бордо и в улыбке, провел к столику. Правда, не сразу.

На втором этаже в «Доме Диониса» было три дегустационных зала. Они были названы в честь наиболее известных вариантов имени бога виноделия: «Дионис», «Бахус», «Вакх». В залах царила атмосфера дороговизны и покоя: кожаные диваны, деревянные соты винотеки по стенам, соответствующие картины и статуэтки Вакха-Диониса-Бахуса. Окон не было, в залах царила полутьма, разряжаемая желтыми очагами подсветки у картин и статуэток.

Был здесь Гермес с младенцем Дионисом на руках – в полный рост, у самой лестницы. Были в рамках на стенах совсем еще дети: Вакх с амфорой на картине Джованни Беллини и Бахус на леопарде Франца фон Штука. Была здесь репродукция юного «Вакха» Караваджо и такой же юный Вакх в «Пьяницах» Веласкеса. На полке стояла уменьшенная копия «Пьяного Вакха» Микеланджело, где бог вина и жизни был еще молод, но уже слегка утомлен виноградной лозой. Были здесь толстые, оплывшие Вакхи Рубенса и Корнелиуса де Воса. Были и другие Вакхи, Дионисы, Бахусы: сидящие в колесницах или на ослах, опочившие на руках вакханок или подле прекрасных нимф; целующие богинь или земных женщин; рождающиеся из бедра Зевса, младенцы, дети, юноши и старики; пьющие, спящие, буйствующие, благославляющие. Всех возрастов, комплекций и состояний. Были сатиры-фавны с копытами, хвостами и фаллосами; их окружали неистовые менады, нимфы, дриады – с обнаженной грудью, бесстыдно раскинутыми ногами, раскрасневшимися лицами. И все – с чашами в руках.

Всю эту экспозицию Нестор довольно бегло осмотрел с разрешения и в сопровождении официанта. В дегустационных залах было уютно, здесь нужно было сидеть часами, раскупоривать одну бутылку за другой, чередовать белое с красным, сухое с крепленым. Здесь нужно было с видом знатока делать выбор между кьянти в оплетенных лыком бутылочках-fiasco, терпким La Fiole в «полурасплавленных» бутылках и пино-нуаром в плоских боксбойтелях.

Но Нестор был далек от винной темы, он вряд ли отличил бы мадеру от хереса, поэтому дегустационные залы не манили, а отталкивали его. Можно было присесть возле стойки, на высокие барные «полустоячие» стулья, но здесь напрочь отсутствовал конфиденциальный интим, необходимый для деловой встречи.

Была здесь небольшая территория, в некоторой мере свободная от заданной винной темы: несколько небольших столиков на вишневом паркете у широкого (единственного в этом заведении) окна, прикрытого бардовыми шторами. Поскольку Нестор оказался единственным посетителем в это дневное, «непрайдовое» время, он имел и право, и возможность выбирать. Именно к такому столику – к одному из них – и подвел Нестора улыбчивый официант.

– Вам что-то подсказать? – спросил молодой человек с профессиональной учтивостью.

Подсказать было нужно. Но даже вопросом своим Нестор боялся выдать в себе круглого невежду – возник бы конфуз, а Нестор ужасно не любил попадать в неловкие ситуации. Поэтому, изрядно напрягшись, Нестор вспомнил, что не так давно они пили на дне рождения Ивана Несторовича довольно неплохое красное вино. Вино понравилось всем, и отец хвастал тогда, гордо «читая» этикетку: «Аргентинское оно. «Мальбек», Две тысячи двенадцатого года».

– Есть у вас «Мальбек»? – уверенно спросил Нестор.

– Целая линейка, – приветливо улыбнулся сомелье. – Франция, Штаты, Аргентина…

– Аргентина! – торопливо согласился Нестор и добавил, чтобы уж наверняка:

– Две тысячи двенадцатого года.

Что-то, по всей видимости, было сказано не так: официант снова улыбнулся, но теперь как-то загадочно. Однако ответил весьма учтиво:

– Есть классик, резерв, ультра. От прохладной Патагонии до более теплой Мендосы. – И Нестор сдался – его дилетантизм умело разоблачили.

– В чем отличие? – униженно спросил он.

– В более теплом климате виноград сорта «мальбек» обретает достаточно насыщенный вишневый аромат. К северу появляются нотки малины, сливы. В провинции Мендоса в букете «Мальбека» проявляется ежевика…

– Что Вы посоветуете? – Нестор был совершенно беспомощен.

– Вы будете дегустировать с сырами твердых сортов? – поинтересовался официант.

– Нет, я предпочитаю мясо, – честно признался Нестор.

– Есть замечательный иберийский хамон, – обрадовался официант. – К нему отменно подходит «Мальбек» из северных регионов.

Нестор любезно согласился. Вот только, придавленный к стулу весом новой информации, забыл указать объем и поинтересоваться стоимостью заказа. Надо отдать должное официанту: он выбрал вино в средней ценовой категории. Правда, принес не бокал, а целую бутылку. В результате на столе подле Нестора оказалась бутылка «Alma Criolla Varietal» 2012 года. Вино имело восхитительный пурпурный цвет – в памяти Нестора мгновенно возник Кир в зеленом халате, опоясанный наставническим пурпуром. «Надо будет хоть раз посидеть с Наставником здесь, а не в «Варяке», – подумал Нестор и тут же твердо решил угостить Кира «Мальбеком» из аргентинской провинции Мендоса.

Бокал, наполненный пурпурной влагой, рулетики хамона, проткнутые деревянными вилочками для канапе, – этот натюрморт наделял конкретную минуту жизни глубочайшим и таинственным смыслом. Велика власть твоя, могучий Дионис!

Нестор достал предусмотрительно захваченный из дому томик Нидзё, раскрыл «Непрошеную повесть» где-то посередине и приготовился ждать. До встречи оставалось около получаса.

Нестор часто сожалел о том, что так и не сумел одолеть изучение японского языка. Впервые язык Страны восходящего солнца привлек его внимание еще в детстве. Лет в десять Нестор расправился с последними имевшимися в доме Стругацкими и требовал «еще книг». Отец предлагал других авторов на выбор, но Нестор жаждал братьев. Вот тогда мальчик и поинтересовался у отца, в чем секрет писателей, почему их книги заставляют смотреть на привычные вещи под непривычным углом – прозвучать это могло иначе, но смысл вопроса был именно таков. И тогда Нестор узнал, что один из любимых авторов, Борис Натанович, был астрономом, а другой, Аркадий Натанович, был востоковедом, переводчиком с японского языка.