Стыдясь на себя за этот детский страх, я сначала приоткрыл дверцу, чтобы сходить включить свет в гараже, а потом уж выключить свет в салоне машины.

Туман заполз внутрь, холодно касаясь кожи, оседая крошечными капельками воды, неся с собой запах сырости, прелых листьев… и чего-то еще.

Я не выдержал и захлопнул дверцу. Посидел еще несколько секунд, вдыхая запах кожи и ваниль пончиков. За несколько часов езды эти запахи приелись, стали незаметны. Но после глотка влажного тумана, полного запахов разложения, я снова почувствовал, насколько же сладко пахнет внутри.

А когда распахнул дверцу, сырость тумана и запахи в нем стали еще противнее. Морщась, я пытался разобрать, чем пахнет. Неужели так может пахнуть одна лишь прелая листва? Трудно было в это поверить. Больше всего это напоминало…

…Обшарпанные темно-зеленые стены, скамейки под изодранным кожзамом, горбатый линолеум – и запах, тяжелый запах, пробивающий даже резь хлорки, запах, к которому совершенно невозможно притерпеться…

Через открытую дверцу свет чуть раздвинул темноту. Но он слишком слаб, чтобы добраться до стен. Темная пелена скрывала все вокруг, даже въезд в гараж не различить.

Я помнил, где выключатель. Но, боюсь, он мне мало поможет, если я собираюсь добраться до дома с его помощью. Даже мощные фары «мерина» протыкали этот туман на несколько шагов, а что сможет сделать свет, падающий из ворот гаража? До заднего входа в дом метров сорок. Сейчас это больше бесконечности.

Уже поставив одну ногу на пол, я все сидел на краешке сиденья, взвешивая: стоит ли копаться в рюкзаке, отыскивая фонарь, или я готов пройтись сорок метров в полной темноте, окруженный туманом, съедающим даже звуки?

Смешно. Глупо. Испугался темноты. Это даже не смешно – противно. Маленький, жалкий трус.

Но я ничего не мог с собой поделать. Освещенный салон казался единственным островком света, что остался в мире. И если пойти без фонаря… В темноте… Считая шаги и ожидая, что вот-вот под ногами появятся ступени или руки наткнутся на каменную стену… А стены не будет. И под ногами будет ровно. Все время, сколько ни иди. И вокруг только темнота. Во все стороны. Навсегда.

Сорок шагов. Всего сорок шагов. Пока ты будешь в темноте, с миром ничего не случится. Ничто никуда не денется.

Только где-то в глубине, под ложечкой, я никак не мог поверить в это. Разумом – знал, а нутром – не чувствовал.

Мне было стыдно, противно, но я ничего не мог с собой поделать. Может быть, из-за запаха. Я различал его все явственнее.

Это всего лишь мышка. Маленькая дохлая полевка. Тот хозяйственный кавказец поставил пару капканов, чтобы мыши не сгрызли ничего в гараже, и какая-то мышь попалась. А теперь разлагается. Запах накопился здесь, но стоит выйти наружу, останется только запах прелых листьев. Листьев – и ничего больше.

Но кто-то в глубине души с этим не соглашался. Потому что темнота вокруг, съевшая весь мир, окружившая тебя навечно, – скорей всего, еще не самое плохое, что может быть. Потому что иногда в темноте может быть что-то, о чем ты не знаешь…

Трус. Маленький, жалкий трус!

Да, это обо мне.

Поэтому я вылез, пялясь в темноту. Так, не оборачиваясь, спиной прижимаясь к машине, чувствуя надежный корпус, светящийся изнутри, обошел ее. Открыл багажник – спасибо еще за один тусклый огонек, – расстегнул рюкзак и стал отыскивать фонарь.

Спиной я чувствовал, что где-то позади, шагах в четырех за мной, ворота, открытые в темноту. Запах казался еще сильнее. А фонарь все никак не отыскивался. Я не выдержал, шагнул вбок. Чтобы стоять вполоборота к воротам. Я не видел их, даже сюда свет из салона едва доставал, а тусклой лампочки в багажнике хватало только на то, чтобы осветить рюкзак и запаску.

Наконец-то я нащупал рифленый металл фонаря. Быстрее выдернул его и зажег, словно боялся опоздать. Боялся, что что-то опередит меня…

Луч света чуть проткнул густую темноту. Где-то впереди стал различим провал ворот.

Конечно же никого там не было. Никто не крался из темноты мне за спину.

Бояться таких вещей просто смешно. Особенно когда все вокруг хорошо освещено. А еще лучше днем, когда весь мир залит светом, теплым и надежным светом солнца.

Но у меня в руке был только слабый фонарь.

Вполоборота к воротам я пошел вдоль машины, вернулся в салон и выдернул ключ зажигания. Темнота скачком надвинулась. Теперь во всем мире остался только свет фонаря.

Светя перед собой, протыкая темноту хотя бы на пару шагов, я дошел до ворот, переступил порог и остановился. Нащупал косяк, рукоятку. Вручную опустил ворота.

Втянул полную грудь воздуха, чтобы избавиться от запаха падали… И скривился от отвращения, выдыхая обратно. Запах был и здесь. И куда сильнее, чем внутри. И это вовсе не мышка…

Я светил фонарем вокруг себя, левой рукой вцепившись в косяк ворот. Туман съедал луч фонаря, я видел только белесую муть, и все. Луч истаивал в каких-то паре метров от меня. Ничего не рассмотреть. Если хочу что-то увидеть, надо двигаться.

Стараясь не вдыхать глубоко, я повел носом. Откуда тянет мертвечиной? Кажется, слева. Не решаясь оторвать руку от стены конюшни, ведя по ней кончиками пальцев, я сделал пару шагов, снова принюхался. Да, тянуло с этой стороны.

Ведя рукой по стене, я шел дальше, запах становился все сильнее. А потом стена ушла из-под пальцев. Я вздрогнул и шагнул обратно, жадно нащупывая стену.

Вот она! Я боялся отпустить ее. Туман давил на меня, окутывал со всех сторон. Если я сделаю несколько шагов прочь, я уже не увижу стену, туман проглотит ее… и расступится ли вновь, вернет ли ее, когда попытаюсь вернуться? Или, сколько ни иди, стены не будет… Останется только туман…

Туман и темнота. А за ними есть еще что-то… кто-то…

Не сходи с ума!

Я хотел развернуться и броситься к дому, но я знал, что это будет за чувство, когда я зажгу свет. Запалю камин. Как смешны будут все страхи, что сейчас владеют мной, и как мерзок я буду самому себе. Трус. Маленький, жалкий трус.

Я направил фонарь вниз и поводил вокруг. Вот дорожка, идущая вокруг конюшни, вдоль самой стены. Загибается налево. Все так, как и должно быть.

Я шагнул дальше – и вздрогнул. Что-то мягкое было под ногой…

Мгновенный ужас окатил меня – и пропал так же быстро. Это всего лишь комья прелых листьев. Сбились к коротким прутьям, торчащим из земли, да и застряли здесь. Лежат и гниют. Я всего лишь сошел с дорожки, она здесь очень узкая. А дальше обрубки кустов. Кавказец подрубил их, чтобы не разрастались.

Светя фонарем под ноги, я двинулся дальше.

Трупный запах стал так силен, что меня затошнило. Что это может быть? Дохлая лесная зверюшка? Птица? Но здесь же их нет, Диана их всех вывела отсюда. И уж совсем невероятно, чтобы кто-то забрел-залетел сюда, в эту пустую глушь, только для того, чтобы умереть тут…