не слышал. Он все продолжал сверлить Марка глазами: слишком уж давно тот пытается извернуться, и…

Ему на плечо легла рука Хавьера.

– Коллеги, увидимся в кафетерии.

Зашуршали стулья по ковролину. Хавьер отпустил Майка и проводил остальных за дверь.

Только тогда Марк наконец-таки отвел от него глаза и тоже последовал за всеми.

Разжав кулаки, Майк огляделся. Кабинет пуст, даже Хавьер ушел. Остался один только Роб Веерманн, глядящий в планшет.

Ох, неужели всей Конференции только что гражданской войной угрожал? Вот это сцена…

Как пить дать, еще и Хавьер сейчас затянет свое: «Разорался, как буйнопомешанный, жизни под удар поставил».

Майк опустил голову на грудь. Да, начнет читать нотации, к гадалке не ходи, – и будет прав. Проклятье. И так поспать за месяц удается часа четыре, Дарси в плену на Земле, денег не хватает, да еще и рука, черт бы ее побрал, разнылась!

Майк глубоко вздохнул.

Вымораживает. Что война пришла на пять-десять лет раньше ожидаемого. Что надо содержать Восстание, а денег нет. Что приходится зарываться в политику, кривить душой и терпеть компромиссы. Что, пока буквоеды вроде Карины гнили на Земле, он с десятком помощников всего себя отдал на создание Аристилла – а теперь его смеют тыкать носом в недостаток аварийных гермоворот.

А вишенка на торте – Марк. Хладнокровный, уверенный в себе Марк. Всегда держит нос по ветру и безошибочно чувствует слабость – и едва почувствует, вцепится зубами. Подкинет одну мысль о централизованной власти, другую, третью. По чуть-чуть зараз.

Враг наступает, вдобавок объявились и малолетки, вчерашние студенты; Карина смотрит сверху вниз, Марк…

Под такой ношей не рухнуть – уже достижение.

– Концерт окончен?

Майк вздрогнул. Точно, в кабинете же еще Роб Веерманн.

Тот опять подал голос:

– Моя дочка Джина в тринадцать закатывала истерики. Я ждал, пока накричится, и задавал этот вопрос.

У Майка невольно прорезалась улыбка.

– Да, я вроде успокоился.

– Да ладно, я не виню, – хрипло посмеялся Роб. – Говнюки те еще.

– Значит, я в доброй компании.

Роб опять хмыкнул.

– Нравится мне, как Карина с Марком квохчут о гермоворотах. Посмотрел бы я на них январским утром возле бульдозера, на котором гидравлический шланг лопнул.

Улыбка Майка растянулась еще шире. Они с Робом никогда не были друзьями. Майк не испытывал тяги к миру напомаженных, одетых с иголочки белых воротничков – мир Марка и Карины, – но и куряга Роб, фанат «Ред Сокс» с еле понятным говором, был ему чужд. И все же приятно сохранить хоть какого-то союзника, когда Хавьер проталкивает идею о банке и чуть не братается с Марком.

– Унял бы Марк свой агитпроп хоть на секунду.

Роб невнятно промычал.

– Ты не согласен? – продолжил Майк.

Тот пожал плечами.

– Да мне по барабану. Нам надо выиграть войну, или всем кранты. Если Марк приведет нас к победе, я с ним.

Майк опять начал закипать.

– Но…

– Хорош нокать, Майк, – оборвал Роб. – Либо план нормальный выдумай, либо молчи. В уши заливать и мы умеем.

Майк со вздохом опустился на стул. Роб прав, нужен план получше. Но что…

Дверь в импровизированный конференц-зал открылась, и внутрь проскользнул Хавьер. Он встретился взглядом с Майком.

– Ну что, концерт окончен?

– Вот и я так спросил! – усмехнулся Роб.

– Да, Хав, я спокоен.

– Нет, «спокоен» – это точно не про тебя. Что за черт тебя дернул угрожать Марку…

– Забудь. Роб подал здравую мысль. Мне нужно лучше продумать, где взять деньги.

– Ну так думай. Все вернутся через несколько минут.

Майк тряхнул головой и заглянул в глаза другу.

– У меня кончились идеи. Хав, помоги.

Тот испытующе поглядел на Майка и вздохнул.

– Ну, повысить личные капиталовложения – не вариант, это мы уже обсудили. Путь второй: облигации военного займа, но тут ты заартачился. Отбрасываем. Остается только…

– Что?

– Банк.

Улыбки Майка как ни бывало.

Тут дверь открыл Марк Солднер с пиццей в коробках и тремя бутылками газировки в пакете. Он достал одну и протянул Майку.

– Мир?

Майк взял и кивнул.

– Угу. Спасибо.

Роб Веерманн увидел пиццу.

– Кончайте трындеть. С голоду подыхаю.

Марк толкнул Майку коробку через стол. Тот бросил взгляд на логотип и печально вздохнул про себя. Опять «Никкола». Пора бы для разнообразия сменить пиццерию или вообще нанять сюда повара. Взяв один кусок, он толкнул коробку Робу.

Тот открыл ее, на миг скрывшись за картонкой. Ха. Ловко придумано. Логотип из закругленных квадратов в перевернутом виде складывался в слово «вкусно». Майк этого и не замечал. Концептуально.

В эту секунду в дверь вошли остальные Генеральные.

Майк вновь перевел взгляд на пиццу. Очень, очень умный логотип!

Хавьер подался к нему и прошептал:

– Мой тебе совет: соглашайся на банк, но на своих условиях. Мол, займешься документами сам. Может, Лоуэлл Бенджамин сделает железобетонную…

– Нет. У меня мысль получше.

* * *

Майк стоял во главе стола и смотрел на собравшихся. Такого самообладания он за собой не помнил уже с неделю.

– Мы финансируем войну за независимость из собственного кармана. Это в корне неправильно. – Он задумался. – Не потому, что у нас так попросту деньги закончатся, – хотя это факт. Люди больше ценят то, во что вложили частичку себя, вот в чем причина. Если призвать вложиться всех и каждого, мы не только нужную сумму наберем, но и сплотим жителей Аристилла общей бедой.

– То есть ты согласен, что умеренные налоги…

Хавьер с того конца стола опасливо следил за Майком. «Спокойно, Хав, – думал он. – Не взорвусь».

– Нет. Собирать деньги всем миром – достойно, но еще достойнее – если их дают по доброй воле. Решение: создаем бренд. Начинаем пиарить Восстание! Идем по предпринимателям, и каждый, кто пожертвует в нашу пользу один процент доходов, может приклеить на входе или вывесить на сайте наш логотип. А каждый, кто за революцию, поддержит такое место монетой.

Марк недоверчиво скривился.

– Мы так в жизни нужных денег не соберем.

– Соберем. Все видели лунный ВВП по оценкам «Дэвидсон-Экуитис». Один процент доходов даст нам примерную сумму.

Марк поморщился.

– Даже если расчеты верны…

– Верны.

Он пожал плечами.

– Да ради бога, только вот логотип? Майк, да кто в здравом уме предпочтет один магазин другому из-за логотипа?

– Примеры уже были. Экоактивизм в начале века – там, правда, в итоге все схлопнулось. Вливали миллиарды, а кончилось все пшиком. «Розовая лента» – движение по борьбе с раком груди. Кампания «Серебряный дельфин». Цивилизация – вчерашние туземцы! Вы оглянитесь: в Аристилле каждый второй с эмблемой какой-нибудь группы или спортивной команды на футболке. Люди любят демонстрировать свою приверженность. Настолько, что