Фабель в ответ на слова друга широко улыбнулся и сказал:

— Боюсь, что вы, герр Германн, не совсем правильно поняли мои слова. Я вовсе не хотел дать вам понять, что мы зря теряем время. Если это прозвучало именно так, то прошу прощения. Все ваши слова, включая вывод о том, что убийство произошло в другом месте, абсолютная истина. Мне просто хотелось познакомиться с логикой ваших рассуждений.

Маловыразительное лицо Германна стало чуть менее напряженным, однако его светло-зеленые глаза по-прежнему сверкали сталью.

— Теперь перед нами стоит вопрос, где находится подлинное место преступления… и как нам его найти, — продолжил Фабель.

— У меня на этот счет есть теория, герр криминальгаупткомиссар, — выпалил Германн, прежде чем кто-то другой успел вставить слово.

— Я в этом не сомневался.

— По моему мнению, как я уже сказал, тела сюда перенесли. На дороге имеются следы. Размер следов говорит о том, что мы имеем дело с высоким человеком. В тех местах, где земля мягкая, но нет грязи, следы очень глубокие, из чего можно сделать вывод, что преступник нес какой-то тяжелый предмет.

— Нельзя исключать, что он нес просто свой избыточный вес, — вставил Браунер. — Это вполне мог быть толстяк, который ходил по лесу, чтобы сжечь излишние калории.

— В таком случае его усилия увенчались полным успехом, — ответил Германн, — поскольку мы имеем два набора следов — входящие и исходящие. Следы, ведущие в район парковки, менее глубоки. Это позволило мне сделать вывод, что он нес что-то тяжелое до этого места (по крайней мере один раз) и возвращался к месту парковки налегке.

— Итак, вы хотите сказать, что убийство произошло в районе парковки?

— Нет. Совершенно необязательно. Он, конечно, мог убить их и здесь, но пока мы не нашли на этом месте никаких доказательств. Поэтому я принял решение выставить ограждение на ближайшей к живописной тропе стоянке. Я считаю, что жертвы были убиты где-то в другом месте, а тела доставили сюда на машине. Нельзя исключать и того, что они были убиты в автомобиле на самой парковке. Но из того, что их перенесли сюда, вытекает — убийца постарался оставить машину как можно ближе к тропе.

Фабель одобрительно кивнул. Браунер хохотнул и дружески хлопнул Германна по плечу, но Германн, судя по его виду, не очень хорошо воспринял этот жест.

— Я целиком и полностью согласен с коллегой, — сказал Браунер, — хотя и опасаюсь, что нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы сможем доказать, что следы оставил наш убийца. Но вы, герр комиссар, отлично поработали. Среди наших коллег очень мало нашлось бы тех, кто сообразил бы оградить парковку.

— В тот момент, когда обнаружили тела, машины на парковке были? — спросил Фабель.

— Нет, — ответил Германн. — И это позволило мне сделать вывод, что транспортное средство, которое служило местом убийства или являлось средством доставки тел, давно исчезло. Его увели подальше отсюда, бросили или даже сожгли, чтобы надежнее уничтожить все следы. — Показав на тропу в направлении, противоположном тому, по которому они пришли, Германн продолжил: — Живописная тропа ведет к еще одной автомобильной стоянке. Она находится примерно в трех километрах отсюда, и я на всякий случай направил туда патрульную машину. Обнаружить там ничего не удалось.

До Фабеля вдруг дошло, что Мария за все время разговора не открыла рта. Отойдя к телам, она внимательнейшим образом вглядывалась в мертвую женщину.

Фабель, словно извиняясь перед собеседниками, поднял руку и подошел к Марии.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

Мария от неожиданности вздрогнула и посмотрела на него пустыми глазами. Фабелю даже показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Что? Да, да… все в порядке… — И продолжила чуть более уверенно: — Я чувствую себя превосходно. Не бойся, это не посттравматический стресс.

— Я так вовсе не думаю, Мария. Мне интересно, что ты здесь увидела.

— Пытаюсь сообразить, что он нам хочет сказать. Затем я взглянула на их руки.

— Да… они как бы держатся за руки. Убийца специально расположил их таким образом.

— Нет… дело не в этом, — сказала Мария. — Я имею в виду его правую и ее левую руки. Они сжаты в кулаки. Так быть не должно, похоже, это часть мизансцены.

— Хольгер, взгляни! — резко повернувшись, бросил Фабель.

Когда Браунер и Германн подошли, Фабель сказал им, на что обратила внимание Мария.

— Думаю, ты права… — протянул Браунер. — Похоже, это сделано после смерти, но до наступления трупного окоченения. — Браунер задумался, а затем произнес: — Великий Боже, Йен… та девушка на берегу…

С этими словами он вынул из кармана пальто запечатанный пакет с парой хирургических перчаток. Натянув перчатки, он вытащил из нагрудного кармана небольшой зонд. Действовал Браунер решительно и быстро. Подойдя к трупам, он попытался раскрыть крепко сжатые пальцы девушки. Трупное окоченение не позволило ему это сделать; он поманил пальцем Германна и протянул ему вторую пару перчаток.

— Наденьте, прежде чем прикасаться к трупу, — сказал глава технических экспертов. — Я хочу, чтобы вы придержали ладонь в открытом состоянии.

Германн сделал то, что его просили. Браунер при помощи зонда безуспешно пытался разогнуть пальцы покойницы. В конечном итоге ему пришлось использовать для этой цели собственную пятерню. Прежде чем прикоснуться к согнутой ладони хирургическим пинцетом и извлечь из нее крошечный, туго свернутый листок бумаги, он повернулся лицом к Фабелю и мрачно кивнул. Положив бумажную трубку в пластиковый пакет, Браунер осторожно ее развернул, выпрямился и отступил от тел.

— Что там сказано?

Шеф технических экспертов передал пакет Фабелю, и у Фабеля все внутри оборвалось. Он увидел прямоугольный листок все той же желтой бумаги размером десять на пять сантиметров и сразу узнал красные чернила. Знакомый ровный и на удивление мелкий почерк. Этим почерком и точно такими же чернилами была написана записка, обнаруженная в руке мертвой девушки на берегу Эльбы. На сей раз на листке было всего лишь одно слово — «Гретель». Фабель показал листок Марии.

— Ну и дерьмо! Ведь это тот же парень. — Она посмотрела на тела и на Браунера, пытавшегося открыть кулак мужского трупа.

— А здесь, как и следовало ожидать, начертано «Гензель», — сказал Браунер, опуская в пластиковый пакет желтый листок.

У Фабеля перехватило дыхание. Он посмотрел вверх — на бледно-голубое небо, а затем вниз — на идущую к парковке тропу. Затем он перевел взгляд на темно-зеленый, чем-то похожий на склеп лес и лишь после этого снова взглянул на трупы. Мужчина и женщина с рассеченными до спинного хребта шеями сидели рука об руку, а между ними лежал большой, усыпанный хлебными крошками носовой платок. «Гензель и Гретель». Мерзавец, видимо, считает, что это очень смешно.

— Вы были совершенно правы, вызвав нас, комиссар Германн. Вам таким образом, возможно, удалось сократить дистанцию между нами и серийным убийцей, который, как нам известно, уже совершил одно, а может быть, и два убийства. — Германн зарделся, улыбнулся, но Фабель не стал отвечать ему тем же. Вместо этого он сказал: — А теперь я хочу, чтобы вы собрали всю свою команду на автомобильной стоянке для брифинга. Нам надо буквально ощупать весь тот район. После этого мы займемся поисками реального места преступления. Нам надо установить, кто эти люди и где их убили.