— Вы так уверены в нём.

— Младший брат его прадеда был самым знаменитым лоцманом. Неужели не слышали? Его звали Шотююн.

— Слышал, но я не знал, что это родственник Иштара.

— У него фамилия матери. Он бастард. Фамилию, хоть убейте, не вспомню. Все звали его просто по имени. Ракшады передают опыт по наследству. А Шотююн выбрал Иштара, хотя у него были свои внуки.

— Откуда вам это известно?

— Дед рассказывал. Он хотел быть моряком. Мечтал учиться в Ракшаде. Но морская болезнь донимала его даже в лодке. — Кангушар стряхнул с чёрных блестящих волос снег. — Иштар не приблизится к скале и уж тем более не спустит шлюпки на воду. Остаётся только ждать. Я прикажу моим людям зажечь факелы и встать на плато.

Кангушар и Адэр поднялись в замок. Первый этаж был готов — ориентов ждали с минуты на минуту. В каминах горел жаркий огонь, слезились окна. Люди разносили по комнатам одеяла и подушки, устанавливали на подоконниках и столах керосиновые лампы, стелили домотканые дорожки, стараясь создать домашний уют в огромных помещениях с высокими потолками.

Кангушар провёл Адэра в так называемые больничные палаты; кровати были отгорожены друг от друга ширмами, между ними беззвучно передвигались медицинские сестры и санитары, пахло лекарствами и средствами для дезинфекции. Здесь хозяйничал Ярис Ларе. Адэр обменялся с советником парой фраз и отправился на кухню. Кухарки колдовали над мисками и кастрюлями. Прихватив ломоть ржаного хлеба, Адэр спустился в подвал. Посмотрел на мешки и ящики с провизией и недовольно щёлкнул языком.

— На первое время хватит, — успокоил его Кангушар.

Повинуясь необъяснимому желанию, Адэр покинул замок.

Вдоль ограждения из мраморных балясин стояли защитники. Ветер рвал пламя факелов на куски. Адэр вышагивал по длинному плато, убеждая себя, что для волнений нет причин. Лицо стягивало от мороза. Волосы стегали по щекам. При выдохе перед глазами клубился серебристый туман. Полы чёрного мехового плаща хлопали как паруса. Снег тотчас заметал следы.

Просунув голову между балясин, моранда жалобно завыл.

Адэр споткнулся:

— Парень! Накликаешь беду! — Взбежал по лестнице. Посмотрел через плечо. — Парень! Идём!

Глядя в белую завесу, зверь заскулил. Адэр вернулся. Схватил Парня за ошейник и с трудом дотащил до замка. Осыпая ругательствами, втолкнул внутрь.

После полудня снегопад усилился. Адэр отрешённо смотрел в заиндевелое окно, но видел только своё отражение и подрагивающий в руке бокал. Всему виной усталость. Неприятности вымотали и лишили сил, новых почерпнуть негде. Ещё немного, и советники встанут в позу. Голодный народ сорвётся с цепи, и никакие карательные отряды не остановят вал грабежей и убийств. И сколько ни дави на сознательность народов Грасс-Дэмора, они никогда не станут одним целым: настолько противоречивы их вера, образ жизни и шкала ценностей. Население страны так и будет прозябать в абсолютной темноте и в полной нищете. Люди привыкли жить в аду.

Адэр сделал глоток вина, прислушиваясь к тишине в коридоре. Весь второй этаж словно погрузился в сон. А на первом этаже шумно. Ветоны суетятся, болтают, смеются. Зажатые в рамках своей группы, они всегда будут иметь защиту и поддержку. Чем знатнее и могущественнее человек, тем меньше рядом с ним людей, готовых поделиться душевным теплом. А на вершине правитель. С обретением трона он одновременно обретает его частого спутника — одиночество.

Адэр придвинул кресло к камину. Сел. Жар от огня пополз по ногам, растёкся по груди.

— Парень! Иди, погрейся.

Стоя возле крайнего окна, моранда вяло вильнул хвостом. Опустил морду на подоконник и уткнулся носом в стекло.

— Обиделся? Извини, но ты сам напросился.

Парень шумно вздохнул.

Скрипнула дверь. Адэр от неожиданности вздрогнул.

— Маркиз Бархат, — прозвучал голос секретаря.

Вилар перешагнул порог, снял ватник, сунул Гюсту в руки. Тот скривился. Держа ватник двумя пальцами, скрылся в коридоре.

— Далеко не уноси, — крикнул ему вслед Вилар. Взъерошил влажные волосы. — Шхуны не пришли.

— На море шторм. — Адэр посмотрел на грязный свитер друга, обледеневшие штаны и покрытые коркой глины сапоги. — Приведите себя в порядок, маркиз. Потом поговорим.

Вилар подошёл к камину, протянул к огню красные ладони:

— Я привёз сорок человек. Подожду, пока Урбис подгонит технику, и поеду за остальными.

— Где Эш?

— На тракторе. Прокладывает дорогу. Снега по пояс намело. Идти невозможно. Ещё этот треклятый мороз. Люди шагают в резине. У половины обморожены ноги, руки.

— Отдыхай, Вилар. Ветоны сами разберутся. — Адэр посмотрел на лужицы вокруг сапог друга. — Твоя комната дальше по коридору. Гюст покажет… Вилар!

Он направил на Адэра безжизненный взгляд:

— Что?

— Ты слышал, что я сказал?

Вилар вновь уставился на огонь.

Адэр выглянул в коридор:

— Гюст! Покажи маркизу его комнату.

— Люди идут через лес, по просеке, — произнёс Вилар. — Мои следы замело, ветоны их не найдут. Мы ломали ветки, чтобы хоть как-то пометить дорогу. Я должен ехать!

— Мебо! Принеси вина и что-нибудь поесть! — крикнул Адэр в коридор и стянул с софы меховой плед. — Садись в кресло.

Вилар опустился перед камином на корточки, закрыл лицо ладонями.

— Вилар!

— Адэр, помолчи.

Адэр накинул плед ему на плечи. Мебо принёс жареное мясо и бутылку вина, поставил на кофейный столик.

— Раздобудь тёплую одежду, шубу и сапоги, — приказал Адэр стражу и присел перед камином. — Ты что-то не договариваешь. Вилар… Тебе плохо?

— Плохо, — прошептал он в ладони.

— Что случилось?

Вилар потёр руками лицо и поднялся:

— Извини, я тебе тут напачкал. — Налил вина в бокал. Залпом выпил. Вновь наполнил бокал. — Малика на шхуне. Я знаю, тебе всё равно. А мне плохо. Я не знаю, куда засунуть голову, чтобы не думать.

Ощутив дрожь в мышцах, Адэр перебрался в кресло:

— Шторм не может продолжаться вечно.

— А если шхун уже нет?

— Не смей так говорить!

Вилар выпил вино. Посмотрел на грязные руки:

— Плевать. — Оторвал от мяса кусок. — У них провизии на два дня и воды в обрез. Сегодня пятый день. А там дети… и Малика!

— Малика и дети не одни.

Вилар бросил мясо на тарелку:

— Она всё делает по-своему. Всё! Я знаю, почему ты выгнал её из замка. Правильно. Сидела бы у себя в гостинице.

— Я думал, она возьмёт машину, а она уселась к тебе в грузовик.