Самаэль с минуту впитывал в себя сладкую картинку. Вдыхал теперь почти удушающий, сладкий, сучий запах. А потом приблизился и резким движением вставил кляп в ее рот. Хоть соседние дома и пусты, визг ему не нужен.

* * *

Надя облилась ледяным потом, но первый порыв – вскочить и завопить во все горло подавила. В голове стучал молоточек: «Это не бомжи!»

Слишком тихим, ловким, незаметным получилось вторжение.

«Ну, какого черта я согласилась! Чужой дом, пустой поселок, окраина!»

Снизу больше снова ни звука. Сейчас придут к ней тоже?

«А сапоги свои я в тумбочку поставила. Может, решат: больше в доме нет никого?» – мелькнула трусливая мысль.

Больше всего сейчас хотелось: забиться в шкаф или под кровать, тихо ждать и надеяться: пронесет. Но бросить Люську в беде Надя не могла.

Погладила животик, прошептала малышу: «Прости. Буду тебя беречь. Как могу».

И осторожно поднялась с кровати.

* * *

Беременная спала голышом. Первым делом – подкрасться, вставить кляп. Дальше – слегка придушить. Босые пятки колотят по постели, в глазах, что странно, полыхает не ужас – гнев. Горячая штучка.

Тем интереснее. Но волю ей нужно подавить сразу. Врезал под подбородок, и голова бессильно откинулась.

Не удержался: вцепился рукой в перчатке в ее грудь, оставил синяки. Но быстро обуздал первый порыв. Стянул ей веревками руки и ноги. Прежде путами не пользовался, но сегодня хотелось – поморить подольше. Насладиться процессом. Не каждый раз настолько удачны исходные: жертва – одна в пустом доме и вокруг на километр никого.

Но на всякий случай прислушался. Вдруг показалось: половица наверху скрипнула. Беременная на постели как раз зашевелилась. Самаэль прошипел ей в ухо:

– Ты одна здесь?

Энергично закивала.

Но зрачки инстинктивно метнулись к носу. Не может быть! Неужели врет и в доме есть кто-то еще?! Она ведь собиралась ехать сама! Он точно знал!

Накатила ярость, рука сама нащупала в кармане нож. Хотелось вспороть ей брюхо немедленно. Однако оставлять опасность за спиной – не в его привычках.

Снова врезал ей под подбородок – в этот раз от души. Включил фонарик. Вышел из комнаты. Тишина. Осветил прихожую. На полу – единственные ботинки. На тумбочке – валяется одинокая куртка. В гостиной и кухне никого.

Двинулся на второй этаж. Шел аккуратно, но древние ступени все равно застонали.

Две двери. Одна распахнута, вторая закрыта. Подошел к притворенной, притаился. И почуял – еле уловимый, но отчетливо женский запах. Совсем рядом. Усмехнулся. Мужиков там нет и близко. Она одна. Кошечка затаилась в засаде. Смешно.

Открыл дверь рывком, сразу отпрыгнул. Уткнул луч фонарика в перепуганное девчачье лицо. Как и предполагал. Застыла у входа, руки стискивают тяжелый медный подсвечник. Охотиться на него собралась.

Видимых признаков нет, но все равно сразу понял: тоже беременная. Две добычи вместо одной? Когда нет живота, не возбуждает. Но оставлять свидетеля нельзя, пусть лицо и скрыто под балаклавой.

Вынул нож.

– Нет, пожалуйста! – отступила, залепетала.

А ведь хороша. Волосы русые, глазищи – два родника.

Снизу глухой стук. Судя по звуку, первая очнулась. Смогла, пусть и связана, спуститься с постели. Отвлекся на долю секунды – и еле успел увернуться. Невинное, перепуганное с виду создание метнуло в него канделябром. Ясное дело, промазала. Но изрядно разозлила.

Связать покрепче обеих. Еще раз проверить дом. И спокойно позабавиться. От души.

Но тут в дверь громко заколотили. Зазвенело, разбиваясь, окно. Дом наполнил мужской голос:

– Полиция! Немедленно откройте!

По всполоху торжества во взгляде понял: ее рук дело. Но как менты смогли добраться в глушь настолько быстро?!

В окно на первом этаже вспрыгнули. Топот ног.

Кинулся к окну – во дворе пусто. Один, максимум, двое. Вряд ли бы успели столь быстро созвать спецназ. Но свидетель – кем бы он ни был – ему не нужен.

Не колебался ни секунды: распахнул створку, сиганул со второго этажа. Упал удачно, в сугроб. Кинулся к лазу в заборе.

Сверху неслось:

– Стой! Будем стрелять!

Но ни единого выстрела не последовало. Да и полицейской машины, как успел ухватить краем глаза, у ворот не стояло.

Соседа на помощь позвала? Справиться мог бы и с ним. Но засвечивать себя, вступать в схватку в планы Самаэля не входило.

Машина рядом. Он успеет незаметно удрать.

* * *

Димка примчался через три четверти часа. По навигатору, Надя вспомнила, от их дома вчера рисовало семьдесят две минуты.

Полиция – хотя сосед-старик немедленно ее вызвал – до сих пор не подъехала.

Люська от «Скорой помощи» категорически отказалась и изо всех сил хорохорилась. На ее подбородке проступали два кровоподтека, запястья и щиколотки почернели от веревок.

– Я ведь говорил, девчонки! Нехорошо у нас! Бомжи озоруют! – причитал седобородый сосед.

Но Надя сомневалась, что деклассированный элемент отправится на взлом в одиночку. Да еще наденет балаклаву, хирургический костюм, перчатки и бахилы.

Какое счастье, что старик не спал! Мгновенно прочитал ее отчаянное сообщение, смог быстро добраться до дома и не растерялся: поднял шум, выбил окно!

Димка выглядел совсем зеленым.

«Волнуется за меня», – порадовалась Надя.

На Люську ноль внимания, первым делом обнял, прижал к себе, прошептал:

– Никуда больше одну не отпущу!

Соседский дед церемонно шаркнул, представился:

– Аким Ильич.

Полуянов с чувством потряс ему руку:

– Спасибо, Аким Ильич. За неравнодушие. За оперативность.

– Служил во флоте, – отрапортовал старик.

Экран его старенького мобильника засветился. Он нажал на прием – слушал и хмурился. Разговор завершил коротким:

– Свинство с вашей стороны.

Убрал телефон в карман, буркнул:

– У полицейских машина сломалась. Сказали, раз пострадавших нет, утром самим приезжать, писать заявление.

Дима обернулся к Люсе. Та глядела на него с несомненным любопытством, и Митрофанова сразу почувствовала к подруге неприязнь. Полуянов, впрочем, взглянул в ответ как надо – холодно, даже зло. Спросил отрывисто:

– Кто знал, что вы сюда едете?

Та растерялась:

– Васька.

– Ты докладываешь своему работодателю, куда едешь?

Та совсем растерялась:

– Так это ведь его дача.

Надя покраснела, залепетала:

– Прости, Дим. Я сказала тебе, что дом Люсин… чтоб ты точно меня отпустил.

– Понятно, – метнул в Митрофанову уничижительный взгляд. Снова обернулся к Люське: – С какой стати Василий пригласил тебя на свою пустую дачу?

– Я сама попросила! Потому что с матерью погрызлась!

– Кто еще знал, что вы сюда едете?

– Ну… Черемисина. Врач наш.

– Конкретно адрес?

– Нет. Просто, что мы за город собираемся!

– А матери ты что сказала?

– Да ничего, – фыркнула Люська. – Еще отчитываться перед ней! Просто сумку собрала и ушла.

– Ты когда решила уехать?

– Да