Мотивация отказа была простая и емкая: мы, вообще говоря, набрали в команду отъявленных негодяев, которых до сих пор не выгнали вон только за высокий профессионализм. Пока их немного, это явление вполне терпимое и управляемое. А если их будет побольше, за последствия я не отвечаю. Кроме того, контртеррористическая операция вот-вот закончится, и мы их опять отправим туда, откуда взяли. Пусть увольняются к ч ертовой матери или продолжают трепать нервы своим родным командирам...

За год своего существования команда, как ни странно (предполагалось, что эти военизированные головорезы перестреляют друг друга в первую же неделю совместного проживания), превратилась в монолитный боевой коллектив, каждый член которого понимает другого с полуслова, и отладила свой походный быт до степени наивысшей комфортабельности, доступной в полевых условиях. Не станем скрывать, для обустройства кое-что позаимствовали у менее расторопных товарищей по оружию из других подразделений, но тому есть оправдание: Отчизна не стала особо заботиться о своих детях и дала изначально такой минимум, что впору было дезертировать от огорчения.

Вот что было с самого начала: пара едва державшихся жилых модулей – небольшие сборно-щитовые домишки на две комнатки; пустой дырявый кунг от «кашээмки», крохотный шиферный навес для дизеля, покосившийся шиферный же сортир; ржавая бочка на трех ногах – душ, он же умывальник; турник, и полуобвалившаяся узкая траншея, заканчивавшаяся неким подобием блиндажа. Из экипировки и средств обеспечения: старенький «66» с лысыми покрышками и рваным тентом, табельное оружие по штатному расписанию и пара стареньких «Моторолл», даже без зарядного устройства.

Все это богатство располагалось в юго-западной оконечности лагеря, в тридцати метрах от батареи самоходных установок, которая на момент описываемых событий разрослась до артдивизиона. Кто не в курсе, сообщаю: батареи при штабе объединенной группировки в профилактическом режиме работают исключительно по ночам, когда людям положено спать. И, если вы находитесь в радиусе трехсот метров от этого безобразия, возникает устойчивое ощущение, что вас накрыли огромным медным тазом, по которому неорганизованная группа пьяных подмастерьев кузнеца со всей дури дубасит своими огромными молотами.

Но не это главное. Главное, что жить на выделенном участке можно было только в летнее время и очень недолго.

Уже через пару месяцев расположение команды изрядно похорошело, во многом благодаря хозяйственности Глебыча и расторопности Петрушина и Васи. Полуразвалившиеся жилые модули укрепили, вкопали до половины в грунт и утеплили толем. Столовую, «ленкомнату», спортуголок и «душ» (ту самую бочку с приваренным краном) собрали в кучу под четырехскатной крышей добытой где-то Глебычем «УСБ-56». Рукастые Подгузные такой блиндаж отгрохали – загляденье, хоть инженеров всей группировки собирай да на экскурсию веди. Вместо дырявого кунга теперь стоит новая КШМ (командно-штабная машина), в которой обитает Лиза. Вся аппаратура в КШМ исправна, кроме того, дополнительно присутствует стационарный блок спутниковой связи для бесперебойного общения с представителем Витей. Связь частенько используется не по назначению – звонят куда ни попадя, но Витя на это закрывает глаза. А куда он, на фиг, денется с подводной лодки? Экипировку, соответствующую характеру выполняемых задач, выбили при помощи того же Вити, а транспорт добыли сами: БРДМ (это личный Васин, он нигде не значится, поскольку фактически списан) и в отличном состоянии «УАЗ» (это вообще трофей). Линия к участку команды не подведена, но Глебыч выбил у связистов два средства энергоснабжения: большой дизель – для общих нужд и «дырчик» (это такой бензоагрегат) сугубо для КШМ. А как-то на досуге Петрушину с Васей кто-то не по своей воле подарил телевизор и пару видеомагнитофонов.

В общем, можно спокойно жить, работать и раз в квартал показывать результаты...

* * *

– Надо было их сразу грохнуть, – мрачно заметил Петрушин. – Или, на худой конец, ДТП по дороге устроить.

– Зачем такие крайности? – возразил Серега. – Просто надо было повязать и оформить в сизо. И камеру отнять.

– Да, повязать – это дело, – согласился Петрушин. – Я еще у сизо понял – ничего хорошего от них не дождешься.

– Поздно ты понял, – сокрушенно вздохнул Костя. – Я это всегда знал. С самого рождения. Ну-ка, навскидку, припомните хоть один эпизод, когда нам от телевизионщиков польза была?

Петрушин привычно покосился на Васю, которому Лиза как раз меняла повязку на ноге. Вася наморщил лобик и пожал плечами – не помню, мол. Петрушин почесал затылок и задумался.

Есть такое расхожее высказывание: «Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает». А еще есть такое: «Отрицательный результат – тоже результат». Увы-увы, похоже, группировочное и ведомственное начальство насчет этих прекрасных высказываний совершенно не в курсе. Похоже, им больше нравятся высказывания из другой серии. Типа «взялся за гуж – не говори, что не дюж», или «назвался груздем – будь готов в любой момент получить „по самое не балуйся“...

– Можешь не напрягаться. – Костя освободил Петрушина от необходимости шевелить извилинами. – Я тебе и так скажу, я с ними больше общался. Пару раз наши пацаны со «спутника» съемочной группы домой звонили. Вот и вся польза. И то это еще как посмотреть. Один потом ночью плакал и пытался застрелиться. Поговорил, называется, с мамой... Ну а во всех остальных случаях – один сплошной вред. То ославят на всю страну, то снимут чего не положено. «Духи» потом смотрят и радуются: ага, и разведки не надо, гляди, и так все показывают!

– Вредители, – буркнул Вася. – Точно, за такие вещи мочить надо.

– Ну зачем так кровожадно? – Костя укоризненно покачал головой. – Мы все понимаем, что это нереально. Просто надо дистанцироваться. И ни при каких обстоятельствах не сотрудничать с ними. Не давать интервью, не отвечать на вопросы, вообще – никаких контактов. Что ж поделать, если они такие уроды...

Вообще, Костя добрый и коммуникабельный. Работа такая, по-другому нельзя. Но у психолога, выражаясь его профессиональными понятиями, травмирующие воспоминания годичной давности, напрямую связанные с телевизионщиками. Правда, там были импортные господа с камерами, из Си-эн-эн, но это не меняет дела: они на полном серьезе собирались заснять такое непотребство, что даже язык не поворачивается назвать это своим именем[10].

Как выяснилось, нелюбовь психолога к телевидению оказалась очень даже обоснованной. В данном случае съемочная группа НТВ, выполняя свои профессиональные обязанности, подложила нашим славным ребятам такую свиноматку, что хуже и не придумаешь. Не окажись они в самый неподходящий момент у Ногамирзин-Юрта, не было бы всей этой нездоровой шумихи, чреватой самыми серьезными оргвыводами.

Это ходячее недоразумение (по имени Мовсар Дадашев) нигде даже оформлено не было. Ни у ментов, ни у грушников, ни в ФСБ. Остальных хоть в отделе заактировали, когда сдавали. А этого не сдали, поэтому никуда не вписали. Только в сизо отметили как временно задержанного по подозрению на причастность. Но с персоналом сизо проблем бы не возникло: они по знакомству согласились придержать его на семьдесят два часа, так что в их интересах было помалкивать для своей же пользы. Нигде больше он не нарисовался – молод еще. Не проходил, не привлекался, не значился...