Преувеличить ее подвиг трудно. Несмотря на то что тетя Наташа, как звали ее все, всячески скрывала свою святость, юродствуя и навлекая на себя поношение, верующие округи до сих пор почитают ее как столп веры и праведности.

Родилась она в селе Путятино Рязанской губернии, расположенном в сорока километрах от Шацка на дороге, ведущей из Рязани. О родителях блаженной Наталии нам ничего не известно, за исключением лишь того, что звали их Флор и Ирина. Был у нее и брат по имени Кирилл. Нет сведений и о жизни подвижницы до ее прихода в Шацк, где появилась она в послевоенные годы. Первое время тетя Наташа жила в самом городе. Рассказывают, что три года она провела на одном из кладбищ округи. Там жила она зимой и летом на протяжении всего этого времени. Бывало, кто-нибудь, увидев блаженную, захочет к ней подойти, но, обыскав в результате все кладбище, останется ни с чем, ни разу больше ее не повстречав. Из Шацка мать Наталия отправилась по близлежащим селам. В разное время жила она то в Темёшево или Кучасьево, то в Шаморге или Новосёлках — селах, расположенных недалеко друг от друга и разбросанных по левому берегу реки Цны. Поначалу старица ни у кого не останавливалась. Но потом ее стали брать верующие люди, которых она находила и выбирала сама. По большей части это были обыкновенные семьи или одинокие вдовы, преданные сестрам Петриным и жившие их советами и руководством. Для этих верующих взять к себе в дом такого человека, как тетя Наташа, было благословением Божием, и соглашались они внутренне на этот подвиг сами. Но то, что за этим следовало, какие испытания приходилось переносить хозяевам, в чей дом приходила жить блаженная, знают в полной мере, наверное, только они сами. Там, где останавливалась на несколько лет мать Наталия, вся жизнь менялась коренным образом. Подвигом ее, как и прочих юродивых ради Христа, было извлечение на себя недовольства со стороны людей, не исключая даже тех, у которых она жила. Юродство ее было порой соблазном для многих, так как поступки, совершаемые блаженной, выходили далеко за рамки общепринятых правил жизни обыкновенных людей.

Дополнительная сложность для ее хозяев состояла еще и в том, что, имея от Бога необыкновенный дар прозорливости, блаженная могла видеть человека насквозь, знать многие тайны его прошлого, настоящего и будущего. Мудро обличая ближних, как это умеют делать только старцы, тетя Наташа умело врачевала духовные болезни окружающих. Но при этом она выставляла себя с такой неприглядной стороны, что для верующих, принявших ее в своем доме, жизнь с нею становилась воистину тяжелейшим подвигом, сравнимым лишь с бескровным мученичеством. Трудно представить себе, как вообще могли бы терпеть поведение блаженной простые люди, если бы не ее необыкновенная духовная помощь, любовь и чудеса, совершавшиеся по ее святым молитвам и покрывавшие сполна все трудности совместной с нею жизни. Ее забота, молитвенный покров и любовь, так тщательно скрываемые самой подвижницей, проявлялись все же настолько очевидно и явно, что не любить ее, не ценить и не благоговеть перед ней было невозможно. Так, претерпевая юродство с ее стороны, под покровом и ограждением ее молитв жили эти люди, приобретая неоценимый опыт общения со святым человеком.

Налагая на себя подвиги, трудно передаваемые, блаженная изнуряла и смиряла себя всячески. Вместе с тем она понуждала подвизаться и окружающих. Мера этого подвига для каждого определялась самой тетей Наташей — именно та мера, которую знала только она и которая казалась жившим с нею нередко превосходящей их силы. Бывало, что блаженная не ложилась спать и не давала отдыха своим хозяевам. Последним же предстояло на следующий день выдерживать посещение десятков людей, приходящих к подвижнице за советом и помощью. Приходили люди разные, среди них нередко и вовсе не живущие по заповедям Божиим. Кто-то дрался в семье, кто-то ругался или пил, воровал, блудил или просто жил без Бога. Тетя Наташа, юродствуя, всегда показывала своим поведением и словами, как живут пришедшие к ней люди, как бы «инсценируя» их поступки. Ее хозяевам все это приходилось переносить на себе. Если кто-то из приходящих имел обыкновение ругаться или драться, то тетя Наташа ругала их же словами тех, с кем жила. При этом она грубо толкала своих близких, выставляя на вид грехи пришедших людей. Делая это, подвижница всегда говорила мудро и прикровенно, на малопонятном общему слуху языке. Тому, у кого она жила, приходилось быть вдобавок и «переводчиком» между ней и людьми, обращавшимися к старице. Только пообщавшись с ней долгое время, получив духовный опыт и узнав ее, можно было как-то объяснить образный язык и поведение тети Наташи. Но бывало, что блаженная общалась с приходящими на обычном «русском языке». Случалось это, в основном, когда посещали ее добрые, простые и абсолютно доверявшие ей люди. Они могли пользоваться мудрыми советами тети Наташи, получать ее благодатную помощь, исцеления в болезнях душевных и телесных.

Обладая даром исцеления, мать Наталия пользовала многих, в том числе и мало знавших ее людей. Но таких старица исцеляла, скрывая себя и свои благодатные дарования под видом юродства. Приезжали к ней со всей округи и из других городов. И многие, имевшие веру, что Господь может им помочь через Свою угодницу, получали от нее реальную и чудесную помощь.

Для всех, кто обращался к старцам и в том числе к матери Анне и ее дочерям, авторитет тети Наташи был непререкаем. Ее слово и благословение считалось законом, и ни у кого из близко знавших ее не возникало сомнения, что сказанное блаженной есть воля Божия.

С матерью Анной у тети Наташи было настоящее духовное родство. Старицы отсылали друг к другу людей с тем, чтобы те получали наибольшую духовную пользу. При этом мать Наталия, юродствуя, называла Анну Дмитриевну бабкой. Бывало, посылая кого-нибудь к последней, тетя Наташа говорила:

— Иди к бабке, она тебе все объяснит.

В таких случаях мать Анна поясняла непонятные действия и слова блаженной.

Однажды тетя Наташа, предвидя, что отец семейства, в котором она одно время жила, скоро погибнет от несчастного случая, начала по ночам разливать кадку с водой, бросать в воду тряпки, соль. Делала она это каждую ночь, когда все ненадолго засыпали. Не понимая, что