Правый скептически поглядел сначала на перевозбудившегося напарника, затем на прибывшую «массу»:

– Все так, но он, как и собратья его, человеческие души, и до, и после, как ты успел заметить, отправится не к нам.

– А в чем причина такого неразумного упорства землян? – заинтересованно спросил Левый, не отрывая взора от скачущей в образе белесого облачка прабабки вокруг лежащих отдельно друг от друга ног и рук внучка.

Привратник, отвечающий за правую створку врат, почмокал губами:

– Он (душа) выбрал смерть на ратном поле сам, чтоб усмирить живущий в сердце гнев. Взгляни на цвет контракта, он алый, стало быть, метод перехода намечен через кровопролитие.

– Зачем же выбирать такой конец? – Левый не переставал удивляться историям человеческих душ.

– Иных путей избавиться от гнетущего ее недуга эта душа не придумала, – Правый задрал глаза наверх. – Отец Небесный милостив к нему, раз не позволил замараться чужой кровью и ждет солдата в Свои объятия, но тот предпочтет Ад.

Левый, злостно нарушив устав, подпрыгнул на месте:

– Ну почему, когда наградой ему Рай?

– Рука не намахалась сталью, глаза не зрели смерть врага, – нараспев ответил Правый.

Левый, немного успокоившись, принял подобающую позу:

– Думаешь, он все еще во гневе?

Правый отыскал среди фрагментов голову бедняги:

– Я вижу в ауре его чернеющую нить, она-то и заставит душу погибшего выбрать «низ», в качестве продолжения опасной задачи. Гнев, еще тлеющий в нем, подсунет вместо подвига вознесения подвиг схождения, к которому в истинном, Христовом смысле, душа не готова. Этот солдат не поднимет знамя в стане товарищей, но ринется на полчища врагов в одиночку.

Левый не понял:

– Душа его смела настолько?

Правый усмехнулся:

– Скорей, глупа, раз позволяет гневу собою управлять, все на руку Хозяину Ахерона.

Ангелы посмотрели вниз, на Перекресток. Хранитель деловито сгреб останки солдата, аккуратно уложил их на свои крылья и исчез в чернеющем проходе.

– Мда, – буркнул Правый, что, по всей видимости, означало «покойся с миром», а Левый, вытянувшись во фрунт, констатировал:

– Тоска.

– Между прочим, – поправил его напарник, расправляя крылья по уставу, – тоска это грех.

– Это здесь, – парировал Левый, – в наших краях ее нет вовсе.

– Есть дополнительный шанс быть безгрешным, – съязвил Правый, изобразив на лице ангельскую улыбку.

Напарник хотел было ответить тем же, но на Перекрестке снова зашевелилась материя, Хранитель держал на руках младенца, новорожденное существо если и видело белый свет, то всего несколько мгновений. Еле светящаяся, но вполне осязаемая нить пуповины уходила вниз, к Земле, туда, где билась в истерике безутешная мать.

– Тяжелый момент, – вздохнул Правый.

– Как же так? – глаза стажера наполнились слезами (он успешно нарабатывал тонко-эмоциональное тело).

– Спешка, торопливость, пренебрежение днем сущим, наплевательское безразличие к энергии времени в прошлой жизни приводит душу в последующем воплощении к подобному результату, – медленно проговорил Правый, изучая ауру малыша.

Белоснежные щеки Левого покрыл румянец праведного возмущения:

– Но душа приняла на себя все тяготы и муки схождения в плотные слои, страх и боль тонких порядков, не сравнимые со своими физическими двойниками, стойко перенесла она. Этот маленький герой может войти в Рай и просить у Отца нового контракта из первых рук.

На эти слова напарника Правый согласно покивал головой:

– Да, мы пропустим его, но он отправится вниз, сомнений нет.

Ангел еще раз обследовал ауру младенца:

– Он не перестал торопиться, а для торопыжки легче (быстрее) спускаться, нежели подниматься. Антимир подсовывает таким душам на распутье «куклу», вроде мысли, что там, наверху, нужно вставать в очередь на воплощение, а у нас, внизу, – за развлечением.

– Не могу поверить, – прошептал Левый, усиленно качая головой, словно боясь, что сама мысль о такой подмене может зацепиться за его сознание.

Правый покинул свое место (серьезное нарушение) и обнял Левого:

– Мертворожденное дитя чисто, Совет дарует ему выбор «первой записи», такая душа, как правило, молода сама по себе (количество воплощений невелико) и не привычна к преодолению, она выберет более доступный Ад.

Он дружески похлопал по плечу напарника и отлетел на место у правой створки. Окончательно расстроенный Левый, уже зная исход, дождался, когда слезы высохнут сами, и посмотрел вниз, на Перекрестке было пусто, малыш сделал свой выбор.

– Тоска, – вновь прозвучало у райских ворот.

– По-другому и быть не может, – устало произнес Правый.

– Загадки человеческой натуры, – осклабился Левый, – в Рай ни в какую, исключительно вниз, к мукам и страданиям.

– Тому имеется резон, – Правый задумчиво потрогал подбородок. – Человеческим существам свойственна раздвоенность сознания, это их природа. Не приди в голову Создателя взбалмошная идея вытащить из Адама ребро в качестве исходного материала для «рождения» его подруги, раздвоив тем самым сознание первочеловека изначально.

– Точно, – встрепенулся Левый, – наша Ева из той же глины, что и наш Адам, и все в порядке.

– Вот и я говорю, – продолжил Правый, – отсюда все беды на Земле. Помню, был у меня подопечный…

– Ты уже рассказывал, – поторопился напомнить компаньону Левый, слышанную не раз и порядком надоевшую историю.

Правый недовольно выдавил из глазниц свои ангельские очи:

– Ты о ком?

Левый развел руки и с ухмылкой произнес:

– О Тутанхамоне, чьи сны были полны Иерархами, толкующими египетскому царьку истины небесные, а дни проходили в забвении среди блеска злата, женских ласк и вполне человеческих слабостей.

– Нет, – улыбнулся Правый, – я о священнике, который взялся коллекционировать противоречия мира, и преуспел в этом настолько, что договорился до полностью захватившей его сознание гиперболы: если не желаешь нарушать заповеди Господни, не читай их вовсе.

– Интересная концепция, – отметил Левый. – Что-то вроде, незнание закона не приведет к его нарушению.

– Ага, – кивнул Правый. – Не ведая, что убивать нехорошо, убивать не станешь.

– Да он оригинал, – захохотал вполне по человечески Левый, – твой священник.

– Псих, – коротко констатировал Правый, – на Перекрестке он сказал мне, что видит Рай, но желает проверить свою теорию отрицания очевидного и отправился в Ад.

– Действительно, псих, – согласился Левый, а напарник, вздрогнув от воспоминаний, добавил:

– Там, со своей теорией забрался так глубоко, что заморочил голову Самому Хозяину, а мне забрызгал крылья, пришлось отмывать в фонтане, адская боль.

– А где он сейчас? – полюбопытствовал привратник-стажер, на всякий случай инспектируя белизну перьев у себя на крылах.

– Под началом Гавриила, – спокойно ответил Правый, – по-моему, в должности капрала.

– Собачья служба, – хмыкнул Левый, но напарник промолчал, задумчиво вглядываясь в бесконечность.

Тишина вновь безраздельно завладела утраченными позициями возле райских ворот, пусть движение на Перекрестке не прекращалось, но у привратников пропало желание обсуждать прибывающих, которые с завидным упорством стучались в одну и ту же дверь.

– Знаешь, – вдруг прервал молчание Правый, – Рай будет пустовать до тех пор, пока