петель под замок, сделанных столь искусно, что сложно взгляд оторвать, преспокойно переводило лежащий передо мной фолиант в разряд произведений переплетенного искусства. Поверх артефакта устроитель аттракциона положил свернутую афишу, наподобие той, что заставила меня войти сюда (совсем не удивлюсь, если ее спина несет на себе отпечаток второй ноги). Я поднял ее и развернул, обратная сторона (как и в первом случае) была исписана тем же размашистым почерком. Текс гласил: «Чаша открывается жаждущему истин раз в четверть часа, количество глотков неограниченно».

«Все? Лаконичная инструкция», – подумал я, а оглядевшись и не найдя вокруг и намека на плату, решил: попробую ради интереса разочек. Присев на корточки перед чашей, я уже было потянулся к ней, но вдруг меня охватила неизъяснимая тревога – чего хочу открыть для себя, всегда ли истина полезна, не выпущу ли джинна из бутылки? Господи, да ведь это всего лишь фокус, аттракцион, шутка, балаганное развлечение. Спасительная и успокаивающая мысль легко прошелестела по лабиринту подсознания, а пальцы – по книжному блоку, зацепив ногтем нужную страницу. Не без труда раскрыл я кожаные крылья фолианта. Уже знакомым мне почерком было выведено: «Не поле боя страшно, а кузница, где куются мечи».

Что ж, логика фразы была ясна, по крайней мере, истолковал я ее для себя следующим образом: все явное есть следствие некой, возможно сокрытой, причины.

Непроизвольно я дернул следующую страницу, палец как будто бы уперся в лист металла, намертво придавленный к своим собратьям.

– Ух ты, – вслух выдохнул я от удивления, – а про четверть часа, похоже, не шутка.

Поразительная тишина, вопреки грохочущему празднику снаружи и тряпичным стенам шатра, стала мне ответом. Что хотел сказать обладатель вычурного почерка, он же, любитель загадок и Ангелов, своей фразой именно для меня? Что хотел узнать я сам, открывая книгу-чашу?

Течение времени определить было невозможно, хронометра при себе я не имел, а ориентироваться по солнечному пятну, едва заметно ползущему за парусиновой крышей, не умел, поэтому изредка проводил пальцем по страницам, пытаясь поддеть прилипшие друг к другу листы. В какой-то момент вдруг пришла убаюкивающая мое внутреннее возбуждение мысль: «Надо просто дождаться второй странички, и она сама по себе станет продолжением первой, ведь аттракцион задуман кем-то, и надо положиться на его план».

Палец, беспечно скользящий по блоку страниц, неожиданно зацепился ногтем за лист, я очнулся от поглотившей меня задумчивости и снова не без усилия открыл книгу.

На сей раз текста было больше: «Религия приводит человека к Богу, тому, что во вне, но отрывает его от Бога, того, что в себе, от поисков внутреннего Бога. Зачем искать того, чей облик и присутствие уже явлены».

В конце предложения ехидной рожицей расплылась жирная клякса, но это неприятное обстоятельство не смутило автора, и он продолжил ниже: «Бог триедин, и игнорирование хотя бы одной Его части (ипостаси) делает путь к Нему неполноценным».

Я захлопнул книгу, уже не пытаясь жульничать, ближайшие четверть часа, а то, что я не покину шатра еще некоторое время, было очевидно, проверят меня на крепость терпения. Да, признаюсь, глоток подобной истины привел меня в замешательство. Набожность, заставляющая апологетов истово креститься на храмы и засыпать с молитвословом под подушкой, обошла стороной, неверие, насмехающееся над всем, что не вошло в научные книги, составило ей (набожности) компанию, я же оказался посередине, уповая и на то, и на это, одинаково доверяя модели атома и распятию. Прочтенная запись разворачивала меня внутрь, по сути своей, заставляя озаботиться вопросом, кто же есть человек, относительно Высших Сил, и сколько этих сил подвластно ему самому.

Расплывчатое солнечное пятно не желало сползать с желтой полосы шатра на красную, я дергал пальцем страницы, они оставались неподвижными. Работа мысли, связанная с ожиданием, привела меня к странному заключению: выходило, что человек, входя в храм, получал готового Бога на фреске, за окладом иконы, в слове священника, но Бог этот был заперт в стенах Дома Его, а снаружи оставался Бог не найденный, не определенный именно человеком, ибо помещался Он внутри, в самом сердце, куда не устремлял ищущий взор свой, потому как взор этот был прикован к Богу внешнему, нарисованному. «Поворачиваясь к одному, теряем из вида другого», – хм, занятная дилемма.

Я зацепил ногтем за страничку, четверть часа (почти вечность в этом шатре) минула, следующая истина открылась. Вот, что я прочел: «Не ищи врага в поле, а друга в застолье.

Первому нужен овраг да бугор, а второму чистый и ясный твой взор».

Долгожданный луч света в темном лесу не озарил мне путь, но ослепил, да так, что всматриваться во тьму стало просто нечем. Создалось впечатление, что после сделанного глотка истины меня толкнули в затылок, и я поперхнулся полученным знанием. Не посещать храма в поисках Бога, ибо на иконостасе Его образ и только, а сам Он, истый, подле меня? Не пытаться разглядеть Его в мерцании свечей, не осязать Его в благоухании ладана, но чистым взором обратиться внутрь, к душе?

Я выждал, сколько хватило терпения, и все еще ослепленный, нащупав блок страниц, впился в него всей пятерней. Сим-сим открылся. Использовав большие плавные петли и чрезмерно длинные ножки букв, хозяин шатра презентовал следующее: «Ветхий Завет есть карта, ведущая к Богу Отцу, Новый Завет – к Богу Сыну, тебе же, терпеливый путник, спотыкаясь во тьме несовершенства, написать Тайный Завет, что приведет к обоим Богам в себе».

– Как? – вырвалось у меня, и я хлопнул ладонью по странице. Пыль, толстым слоем покрывавшая ее, взметнулась вверх, я чихнул. Вновь открывшиеся строки как результат моего, возможно, излишне эмоционального поступка ответили на нетерпеливый вопрос: «Через понимание, что есть Дух Святой, ибо Ветхий Завет о водительстве Богом Отцом детей своих неразумных, о наставничестве Его и прямом управлении заблудшими, Новый Завет о житие Сына Божьего среди нетерпимых, деяниях Его Словом Отца Небесного, воплощенного через подвиг восхождения и смерти попрание. Когда же ты, путник, приступишь к Завету Тайному, помни, что он о поиске и нахождении Искры Бога в себе, и об осознании первичности и главенства духа на телеси, об обретении Силы дарованной и имеющейся у тебя, но спящей».

«Уже смахивает на инструкцию», – решил я, есть о чем поразмыслить следующие пятнадцать минут, тем более, что теперь стало ясно: в ближайшее время шатра мне не покинуть. Итак, автор аттракциона предлагает посетителю написать некий Завет, причем, как он его величает, «Тайный», на основании осознания подопытным, что есть Дух Святой. Это напрямую явствовало из последней подсказки, до которой я добрался благодаря,