Я киваю, в задумчивости откидываясь на спинку. Вот так значит, их отношения в подвешенном состоянии. Кирилл просто исчез из наших жизней, и Таня, кажется, не сильно расстроилась по этому поводу. Может, оно и к лучшему. По крайней мере, он не разбил ей сердце.

– Так что, ты не против, если я съезжу? – Таня смотрит вопросительно, я несколько секунд соображаю, о чем вообще речь. Поездка на турбазу. Да.

– Если хочешь, пожалуйста, – улыбаюсь ей. – Только обещай звонить, ладно?

– Конечно, Ясь, ты чудо! – она вылезает из-за стола и чмокает меня в щеку.

– А сколько номер стоит?

– Там отменили бронь, и цена была грошовая, я забронировала, – сестра вытаскивает телефон. – Сейчас подтвержу бронь оплатой.

Она убегает наверх, я еще какое-то время сижу, пялясь в стену. Странное чувство внутри: словно жизнь на паузе. Встаешь, делаешь что-то, день насыщен событиями. Но не эмоциями. Пустота переливается внутри, темная, густая. Хочется от нее избавиться, но нет идей, как это сделать. Я вздыхаю, прикрывая глаза. Завтра разделаюсь с последними учебниками в школе, послезавтра занятие у Влада, и до нового года я свободна. Как раз будет время, чтобы подготовиться к празднику.

– Смотрите, Ярослава, – завуч Галина Николаевна семенит рядом со мной. Она маленькая и худенькая, я чувствую себя рядом с ней как минимум топ-моделью. – Вы там все отсортируйте из того, что сдадут, а я вам через пару часиков пришлю кого-нибудь, чтобы расставил по полкам, хорошо?

– Договорились, – я останавливаюсь у дверей библиотеки, возле которой уже толпятся школьники.

– Только сами не таскайте, прошу, – продолжает она. – Знаю я наших женщин, надорветесь еще.

Я только смеюсь на это.

– Все будет хорошо, Галина Николаевна.

Она кивает, я открываю кабинет и запускаю ребят.

Время пролетает незаметно, вожусь в итоге не два часа, а больше трех, школа успевает опустеть, и я задумчиво смотрю на выстроенные стопками учебники. Кажется, или завуч про меня забыла, или обещанный старшеклассник. Но лазить на верхнюю полку сама я точно не буду. Мне даже не платят за эту работу, так-то.

И вот тут открывается дверь в библиотеку. Я бросаю взгляд вперед и замираю: на пороге стоит Кирилл.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга, потом он заходит и закрывает дверь.

– Ты что здесь делаешь? – отмираю я наконец.

– Тетя Галя попросила помочь.

– Кто?

– Завуч, – поясняет он, – она моя тетка, сестра матери.

Я качаю головой, думая о том, как тесен мир. Слишком тесен порой.

– Почему тебя? – снова смотрю на него.

Кирилл так и стоит у дверей, не делая попытки пройти. Словно всерьез думает, что я его выгоню.

– Она про тебя забыла, мы случайно встретились, вот и…

Он пожимает плечами, я киваю, убирая волосы за ухо и отводя взгляд.

– Ну что же, – развожу руками, – вот книги, их надо распихать по верхним полкам.

Кирилл стягивает куртку, оставаясь в легкой рубашке и джинсах. Проходит мимо стола, прикрывающего доступ к книжным шкафам, и через несколько шагов оказывается возле меня. Я нарочито не смотрю на него, только на стоящие на полу стопки книг.

– Я подписала, куда какие, – продолжаю, рассматривая обложку учебника. – Лестница в углу.

Кирилл молча ставит стремянку, начинает таскать книги и составлять на полках. Я наблюдаю за ним, в любой момент готовая отвернуться: если вдруг он посмотрит на меня. Но он не смотрит, методично таскает учебники. Внутри переливается целый спектр чувств: это и неловкость, и радость от нашей встречи, и растерянность, непонимание, почему он не взглянет, почему не скажет ничего? Тишина давит на плечи, заставляет мысли хаотично скакать в голове.

– Почему не заходишь?.. К Тане, – добавляю поспешно, видя, как он застывает с учебниками в руках.

Обхватываю себя за плечи, внутри какое-то будоражащее состояние, которое сложно сдерживать, не двигаясь. Хочется нервно раскачиваться и еще куда-то деть руки.

Кирилл загружает стопку на полку, спускается и наконец на меня смотрит.

– Ты же этого хотела.

Я теряюсь, говорю ему:

– Я… Я имела в виду, если ты не хочешь отношений с Таней…

– Я не хочу.

Я часто моргаю, нервозность подскакивает еще выше. Кирилл загружает на полку еще несколько стопок книг, я молча наблюдаю, думая о том, что скоро учебники кончатся, и мы разойдемся в разные стороны. И неизвестно, когда увидимся теперь.

– Извини, я, наверное, была с тобой резка, – выдавливаю из себя.

Я не знаю, почему не могу молчать, я хочу, правда, хочу. Да, так было бы лучше. Общение с Кириллом мне противопоказано. Но я все равно говорю, даже несмотря на то, что чувствую себя при этом жалкой.

– В самый раз, чтобы дать понять, что я тебе не нравлюсь.

– Что? Нет…

Он слезает со стремянки и снова смотрит на меня. Красивые темные волосы спадают на один глаз, и Кириллу это очень идет.

– Что нет? – коротко спрашивает он.

– Я… – Господи, да что со мной? Я же взрослая женщина, почему мямлю, как размазня? Нужно просто собраться, давай, Яся! – Ты мне не не нравишься. Просто я считаю, что наши взаимоотношения не должны переходить определенных границ.

Он вздергивает брови, а потом делает шаг ко мне. Я отступаю назад, тело моментально деревенеет, мозг посылает тревожные сигналы. Да что со мной? Если я не хотела с ним говорить, так и не стоило начинать самой. Он на общение настроен не был.

– Ты действительно хочешь, чтобы мы с тобой общались вот так, как ты сказала? – он делает еще пару шагов, я задираю подбородок, нарочно не отходя от стены, на которую опираюсь.

– Да, – отвечаю, надеясь, что уверенно.

Кирилл оказывается почти вплотную ко мне. Я хочу сказать ему, чтобы он отошел, но вместо этого жадно рассматриваю его лицо. Он так близко сейчас, что можно увидеть крапинки на радужке, и я чувствую запах туалетной воды, слышу, как Кирилл выдыхает, разглядывая меня. Сердце беспорядочно бьется, словно кто-то отключил внутренний метроном.

– А по-моему, – Кирилл наклоняется ближе к моему лицу, и я облизываю губы, даже не понимая этого. – Ты хочешь, – еще ниже, – чтобы я тебя, – его губы оказываются возле моего уха, и последнее слово тонет шепотом в его дыхании.

В моем теле словно взрываются миллионы импульсов одновременно, я жадно тяну воздух носом, но на это почти нет сил – вдох выходит рваный и нервный.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что он не имеет права на эти слова. И не могу вымолвить ни слова. Поднимаю руки, чтобы оттолкнуть, но в этот момент Кирилл касается пальцами моего живота, а следом расстегивает на джинсах пуговицу и молнию.