ребенка родить — ей тогда тридцать пять стукнуло, это был уже критический возраст. Потому и не корила, и не надо ей было от него ничего. Но материально ей после рождения Танечки стало тяжелее. Бедная Ирочка (так Анна Васильевна называла дочь, тоже про себя, конечно) работала в библиотеке, зарплата маленькая. Приходилось брать подработку — ей, по счастью, иногда давали редактировать книги в местном издательстве. Ира стала нервная, срывалась даже на Танечке, хотя любила ее безумно — поздний ребенок, долгожданный. И Анна Васильевна, выйдя на пенсию, стала забирать девочку к себе, только на выходные к матери приводила. Так продолжалось, пока Таня не пошла в школу. Потом-то она жила у матери, хотя Анна Васильевна все равно за ней присматривала: приводила-уводила, уроки с ней делала.

В последние годы старуха к детям почти не ходила: и ноги больные, и видит плохо. Танечка уже в университете учится, в ее опеке не нуждается. Да ее теперь саму опекать нужно… Объединяться, однако, пока отказывалась. Характер у Иры не мед, трудно будет ужиться, нервная она очень. Сами придут. Они и приходили — часто, почти каждый день, но ненадолго. Посидеть, поговорить, попить чаю почти всегда отказывались: «Некогда, мама (бабушка), некогда…». В ожидании их прихода Анна Васильевна сидела в кресле, смотрела телевизор (слух тоже был плохой, понимала не все…), читала газеты. Их ей регулярно приносили дети. Книжки она уже не читала — забывала, что там вначале было, стала плохо понимать… Но газеты ее развлекали. Просматривала в основном то, что крупно напечатано, — заголовки, картинки.

В одной из газет из номера в номер повторялась фотография симпатичной блондинки. Сверху шла надпись жирным шрифтом: «Мария Дюваль, ясновидящая». Мария была средних лет, аккуратно причесанная. Глаза внимательные, добрые, лицо спокойное, улыбчивое. Анна Васильевна ее рассматривала с удовольствием — видно, что хорошая, искренняя женщина. С такой поговорить должно быть приятно. Наставляя плохо слушающимися пальцами лупу, старуха прочитала и ту более мелкую надпись, что шла снизу: «Мария Дюваль поможет вам в беде! Мария даст нужный совет: как заработать деньги, как преумножить нажитый капитал, как излечиться от болезней, найти любовь, сохранить семью и многое другое. Мария Дюваль принесет вам счастье!» И еще ниже почтовый адрес, совсем меленькими буковками, но Анна Васильевна постепенно разобрала.

Дни шли за днями. Теперь и месяцы, и даже годы бежали быстро. Танечка уже оканчивала университет. Училась она хорошо, держалась скромно и вежливо, по танцулькам не бегала. Поначалу Анне Васильевне да и Ирине это нравилось — пусть учится. Но потом дочь задумалась, стала выговаривать Анне Васильевне: «Это твое воспитание, мама, несовременное. Ты и меня неправильно воспитывала… Я именно из-за твоего воспитания замуж вышла поздно, неудачно… Девке скоро двадцать два, а у нее не то что жениха, вообще никакого мальчика нет! А в наши дни тем более — слыханное ли дело?! Так она, чего доброго, одна останется…»

Анна Васильевна тоже задумалась. Пыталась с Таней поговорить, однако девочка отвечала односложно — ей уже и мать надоела с беседами. Целовала бабушку и убегала. А Анна Васильевна все думала: неужели Танечка повторит судьбу матери? Ирина замуж вышла мало того, что поздно, но, кажется, и без любви. Радость была только, когда Танечка родилась. А потом тяжело тянула лямку — все одна, везде одна… Неужели и Танечка будет одинока?! И специальность выбрала тоже малооплачиваемую! Неужели у внучки будет судьба не лучше, чем у бедной Ирочки?!

Так она сидела задумчиво в кресле перед ворохом рассыпанных по журнальному столику газет. Взгляд упал на фото симпатичной ясновидящей… И Анна Васильевна решила посоветоваться с этой приятной, и, видимо, умной женщиной, Марией Дюваль. Она вырвала из тетрадки двойной листок и синей шариковой ручкой написала сверху: «Дорогая Мария!» И дальше письмо пошло легко, как по маслу.

Анна Васильевна сразу же сообщила далекой, обладающей редким даром ясновидения подруге, что она, будучи человеком с высшим образованием, конечно, в ясновидение не верит. Однако, с другой стороны, мы не все знаем о природе, о Вселенной. Без сомнения, существуют вещи, которые человеческому разуму непонятны…

Дальше Анна Васильевна рассказала о своих обстоятельствах, о внучке… «Понимаете, дорогая Мария, — писала она, — мне-то самой ничего не нужно. Мне восемьдесят пять лет, не так уж много времени мне осталось. Я прожила неплохую жизнь, у меня хорошие дети… И вот о них я волнуюсь более всего. Ирочка моя не была счастлива, но у нее прекрасная дочь, моя внучка. Неужели и Танечкина жизнь окажется безрадостной, тяжелой? Как вы думаете, вы ведь видите больше: чем я могу ей помочь? Я скопила немного денег…». Анна Васильевна остановилась, взяла лупу, перечитала текст. «Какой плохой у меня стал почерк! — подумала она. — Строчки едут, буквы неровные…».

Старуха прошла в кухню, согрела чайник… Она любила пить чай с сушками, размачивала их в чашке. Не спеша ополоснула чашку, убрала сахарницу и сушки.

Вернувшись в комнату, опять склонилась над низеньким столиком, крепко сжала ручку, начала старательно выводить. «У меня есть шестьдесят три тысячи, — писала она. — На похороны пойдет меньше половины, мне ведь не нужны пышные похороны, я уже объяснила Ирине, как делать. Остальное — Танечке. Но для нашего времени это не много: сейчас у людей большие потребности, деньги у многих теперь есть, и все надо… Мария, вы умная женщина. Подскажите, куда мне вложить эти деньги, чтобы сумма выросла в короткое время?

У меня уже не так много времени. Единственное, о чем я мечтаю — оставить внучке наследство, облегчить ей жизнь». Она посидела, расправила, насколько могла, уставшие пальцы, потом опять склонилась над бумагой, пожелала новой подруге здоровья и благополучия и подписалась.

Ответ пришел быстро, через неделю. Анна Васильевна вскрыла конверт дрожащими руками. Письмо было написано на компьютере. «Дорогая Анна Васильевна! Я искренне благодарна вам за оказанное доверие. Меня трогает ваша забота о внучке. Я и сама стараюсь помогать людям, причем не только родственникам» — так начиналось письмо. Далее ясновидящая писала, что ее чуткая душа, которая никогда не ошибается, подсказывает ей, что Таня будет счастлива! Для этого Анне Васильевне нужно купить внучке серьги. Мария уже приобрела их для новой подруги. Серьги эти очень дорогие, старинные, но Мария сумела купить их всего за шестьдесят тысяч рублей. Помимо прочего (здесь ясновидящая намекала, что серьги заговоренные), это прекрасное помещение капитала — антиквариат дорожает, и со временем их можно будет продать в три-четыре раза дороже — вот и капитал для внучки. В конце письма Мария