Подполковник кивнул и позвонил кому-то.

— Пройдёмте в соседний кабинет.

Володе было любопытно. В институте он подобное устройство видел, рассказывали ему, как оно работает. Если он не запамятовал, на кафедре судебной медицины.

Мужчина в штатском предложил ему сесть и разместил датчики на руках и грудной клетке. Сначала задавал простые вопросы — вроде фамилии. Потом пошли вопросы с подковыркой, затем — про Сарычева.

Володя отвечал спокойно, поскольку вины за собой не чувствовал.

Процедура закончилась.

— Подождите, пожалуйста, в коридоре, — попросил его Толкачёв.

Когда Володя вышел, подполковник спросил:

— Что скажете?

Сотрудник изучал записи на мониторе.

— Странно.

— Что странного?

— Либо он вовсе непричастен, либо специально подготовлен к этой проверке. Все параметры в норме, ни на один вопрос он не ответил лживо.

— А почему странно? Раньше я от вас таких слов не слышал.

— Я сам таких слов не говорил, потому что таких параметров не видел. Даже сказать не могу, как реагировать. Нет такого в учебниках.

— Он доктор. Мог он как-нибудь повлиять на исследование?

— Слабо. Если вообще мог.

— Хм, ещё одна задача. — Толкачёв потёр подбородок. Он ожидал результата иного: врёт или нет и на каких вопросах. Он вышел в коридор.

— Заходите.

Расселись на прежних местах.

— Ещё пять минут с вашего позволения. Исаак Соломонович вам знаком?

— Мимолётно.

— Уже хорошо, что не отрицаете.

— А зачем отрицать очевидное?

— Он рассказывал о вас интересные вещи.

— Неужели он стукачок? Вот бы не подумал!

— Фу, ну прямо так сразу и стукачок!.. Он ведь не нам рассказывал, в своём кругу.

— Значит, стукачок в его кругу, — не сдавался Володя.

Как человек порядочный, он стукачей не переносил. Из таких в непредвиденных ситуациях получаются предатели, и неважно кого — друзей, Родины, фирмы.

— Если то, что он сказал, имеет под собой основу, вы представляете для нас определённый интерес.

— Предлагаете стать стукачом? — удивился Володя. — Доносить на врачей, кто коньяк от пациентов в знак благодарности берёт?

Ему стало смешно. Неужели подполковник думает, что Володя будет стучать в органы? Или он похож на такого?

— Зря потешаетесь! Я предлагаю вам сотрудничество.

— Стать заплечных дел мастером? Я думаю, у вас своих специалистов хватает.

— Какие-то у вас дремучие представления о работе спецслужб.

— На скополамин надеетесь? Или что-то новое появилось? Помнится, читал где-то о Фёдоре Ромодановском. Любил говорить о себе: «Всегда в кровях омываемся».

— Это вы о главе Преображенского приказа? — проявил познания Толкачёв.

Фёдор Ромодановский был сподвижником царя Петра I, руководил Преображенским приказом, своего рода сыскным и пыточным ведомством. В народе его боялись, ибо после «третьего огня» признавались все, даже невиновные.

— О нём. Всё-таки предшественник он ваш, хотя и дальний.

— Мы же с врагами государства боремся, и руки не всегда в белых перчатках. Чтобы вам же спокойно работалось и спалось.

— Нет уж, увольте. Мне нравится моя работа, и менять её я не собираюсь.

— Даже если узнаете, что готовится теракт и пострадают невинные люди? Как в Волгограде или при подрыве «Невского экспресса»? Всё равно будете молчать?

— Ну это уж совсем изуверские, людоедские методы. Страдают невинные люди, дети.

— Вы ушли от ответа, выразили свою оценку действиям террористов. К тому же никто отвлекать вас от работы не собирается.

— Да? И как же вы представляете себе мою помощь?

— Вы же можете считывать чужие мысли?

— Иногда это получается — я не профессионал в этой сфере. Может быть, поищете кого-то более… — Володя долю секунды подыскивал подходящее слово, — … продвинутого?

— Не смешите. Пробовали негласно проверять ясновидящих, экстрасенсов — чушь полная. Попытка заработать на доверчивых гражданах, не более.

— А Вольф Мессинг?

— К сожалению, он умер. Такие уникумы рождаются раз в столетие. У нас цейтнот. В город должен прибыть неизвестный нам человек, но с недобрыми целями. Мы получили информацию от агента из ближнего окружения главаря банды.

— Некоторые способности у меня есть, не скрою. Но я должен находиться рядом с этим человеком. И чем ближе, тем лучше. Можно читать мысли по глазам, но и тогда дистанция должна быть не более трёх метров. И как, по-вашему, я вычислю этого человека?

— У нас есть зацепка. Он прибывает поездом на Московский вокзал, и, вероятнее всего, завтра, во второй половине дня.

— Как вы это технически себе представляете? Мне что, идти по вагонам или пассажиров на перрон не выпускать? Тут же возникнет скандал, информация просочится в прессу, на телевидение. Этот ваш «субъект» насторожится. А может, он прилетит самолётом? Только и всего.

— У нас есть план. На входе в здание вокзала со стороны перрона ставим рамку металлоискателя и всех пропускаем через неё. Больших проблем это не вызовет. На многих вокзалах это уже привычная предосторожность, и пассажиры относятся с пониманием. А вы будете стоять рядом. Если удастся угадать, вычислить — даже не знаю, как сказать, — вы нам здорово поможете. А не получится — будем действовать своими методами.

— Хм, в принципе — вполне возможно. Ну хорошо, давайте попробуем — вдруг получится? А дальше что? Я его должен схватить? А вдруг он двухметровый амбал?

— Ни в коем случае! В стороне будут стоять наши люди, вы просто подадите им сигнал: кашлянёте, потрёте нос, вытрете лоб платком.

— И всё?

— Дальше наше дело.

— А вдруг он не русский? Скажем, англичанин или чеченец, не знающий русского языка? Или чукча? Думать-то он будет, вернее, мысли свои облекать в язык, мне незнакомый.

Вопрос поставил Толкачёва в тупик.

— Если мы сейчас будем рассматривать все варианты, ничего путного не получится, только время потеряем. Так вы согласны?

— Думаю, моим убеждениям такая помощь не противоречит.

— Ну, вот и славно. Вопрос в принципе решён, а детали — условный сигнал, форму — обговорим завтра с моими людьми. С двумя из них вы уже знакомы.

— Погодите, какая форма?

— Вы же будете изображать сотрудника ЧОПа или железнодорожника. На вас наденут жилет. Честно говоря, вид у вас совсем штатский, но нам это даже на руку. Извините, что задержал надолго, вас отвезут домой. Проголодались, наверное?