— Нет, ты только посмотри на это, — нахмурившись, сказала Эдди. — Она меня позорит! Мужчины ее видят и, естественно, думают, что она — одна из моих девушек. Ничего удивительного, что бизнес стал идти хуже.

— Он всегда не слишком хорошо идет в середине недели. Сама же говорила, — заметил Нед. — Кроме того, ковбои из Рокина копают сейчас ямы под телеграфные столбы. Так что до субботнего вечера ты никого из них не увидишь.

— Нет, во всем виновата эта женщина, — упорствовала Эдди. — Если она и впредь будет заниматься своими глупостями, мы не успеем оглянуться, как в одно прекрасное утро над главной дверью «Чили-Квин» появится вышитое полотнище, на котором будет значиться: «Добро пожаловать. Да пребудет с вами Иисус!» — Эдди отложила веер и наклонилась к Неду: — Ночью она, разумеется, дрыхнет в своей комнате, но днем выбирается наружу и начинает работать в саду. Или сидит здесь, на крыльце, на этом самом стуле, где ее отовсюду видно. Сидит — и шьет свое лоскутное одеяло, как если бы здесь был не бордель, а дом призрения для престарелых леди. Как-то раз она даже меня спросила, нет ли у меня кресла-качалки, которое можно вынести во двор, — с возмущением закончила она, все больше распаляясь.

— Я ничего не имею против того, чтобы посидеть в кресле-качалке, — сказал Нед. Эдди хотела его шлепнуть; но он увернулся и добавил: — Нам просто надо немного подождать. Ты же сама сказала, что она пробудет здесь неделю — максимум две. Я, во всяком случае, не могу заставить ее ничего не делать.

— Похоже, что так, — сказала Эдди, обдумав его слова. — Возможно, впрочем, и ты на что-нибудь сгодишься. Пора уже тебе начать отрабатывать свой стол и кров.

Нед с подозрением на нее посмотрел.

— Только не надо портить людям жизнь. Мне и так хорошо.

— То-то и оно, что слишком уж хорошо, — начала было Эдди, но вовремя прикусила язычок. Она всегда делала все сама, и попросить Неда натянуть бельевую веревку или починить испорченную защелку на дверце гардероба ей и в голову не приходило. Возможно, он любил ее еще и по этой причине. Она была не похожа на других женщин. А Нед относился к тому типу мужчин, которым не нравилось, когда от них требовали каких-либо услуг. Если он что и делал, то исключительно по собственному желанию. Но сейчас она собиралась поручить ему работу, которую сама была сделать не в состоянии, как и нанять для ее выполнения человека со стороны, — это вам не колючую проволоку к кольям прибивать и не бельевую веревку натягивать. Это было такое дело, с которым бы никто, кроме Неда, не справился. — Нет, ты только посмотри: она опять болтает с Уэлкам, отвлекает ее от дела. Если разобраться, она здесь всем только мешает, лезет, куда ее не просят. — Эдди набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Я хочу, чтобы днем ты ходил с ней на прогулку.

Нед выразительно хмыкнул.

— Я серьезно.

— Да брось ты, Эдди…

— Мне нужно, чтобы днем ее здесь не было.

Нед поднялся со ступенек, встал у Эдди за спиной, обнял ее и поцеловал в кончик уха.

— Послушай, детка, к чему такие сложности? Ты сама не заметишь, как она отсюда уберется, и кроме этих розовых кустов, которые ты обязательно полюбишь, потому что уж больно красиво они по весне распускаются, и двухсот пятидесяти долларов, которых у тебя раньше не было, ничто тебе о ней напоминать не будет.

Эдди прижалась спиной к мускулистой груди Неда, но потом решила, что нежничать сейчас не время, и выпрямилась. Несколько дней наедине с Эммой, весьма возможно, заставят его еще больше оценить ласки Эдди.

— Только не надо мне зубы заговаривать. У меня процветающий бизнес, и я надеюсь, что ты сделаешь все, чтобы он процветал по-прежнему.

Нед начал массировать Эдди шею и плечи.

— Ну и как мне прикажешь ее развлекать? В церковь водить, что ли?

— И в церковь, если понадобится. Только до воскресенья еще три дня. Так что службы не проводятся. Можешь взять двуколку и съездить с ней куда-нибудь покататься.

— Это что же — так три дня и ездить? — Нед игриво ущипнул Эдди за полное плечико, и женщина на мгновение прикрыла глаза.

— Каждый день. Пока не придут эти проклятые деньги.

— А вдруг она не захочет со мной кататься?

— Полагаю, ты сумеешь ее уговорить.

Нед убрал руки с плеч Эдди и облокотился о перила. Больше они ничего друг другу сказать не успели, поскольку в эту минуту Уэлкам пересекла двор, подошла к ним и, поставив свою большую бельевую корзину на порог, присела рядом, широко расставив ноги.

— Ну, кажись, я все перестирала — если, конечно, эта леди не обнаружит ненароком еще какую-нибудь грязную тряпку. — Уэлкам кивком головы указала на Эмму. — Она меня просто загоняла.

— Да, она старается на совесть, — сказала Эдди.

— Кстати, ты могла бы постирать еще и мою рубашку, — сказал Нед, распрямляясь и начиная ее расстегивать. — Заодно и пуговицы отполируешь. Я пришил себе медные, но как-то вдруг выяснилось, что они быстро тускнеют.

— Я на тебя работать не нанималась, — сказала Уэлкам.

Нед нахмурился и посмотрел на Эдди, но та лишь рассмеялась:

— Я тоже ничего не буду для тебя делать. Потому что ты ради меня пальцем о палец не ударишь. Если хочешь, чтобы у тебя сверкали пуговицы, смешай соль с уксусом и надраивай их сам сколько влезет. — Потом она повернулась к Уэлкам: — Нед хочет, чтобы на нем все сверкало, потому что собирается прокатить Эмму на двуколке.

Уэлкам, прищурившись, посмотрела на Неда.

— С чего это тебе взбрело в голову ее катать?

— Я его об этом попросила, — сказала Эдди. — Мне необходимо убрать ее отсюда, пока она не доконала мой бизнес.

— Я могла бы подыскать для нее работу в доме, а быть может, нашла бы ей занятие и на огороде, — высказала предложение Уэлкам.

Огород был полностью идеей Уэлкам. Она начала с ним возиться на следующий же день после своего приезда. Хотя Эдди считала, что огороду во дворе борделя не место — так же, как и розовым кустам, она изменила свое мнение, когда Уэлкам принесла ей первые листья салата-латука. После этого Эдди задалась вопросом, не трудилась ли Уэлкам во времена рабства на плантациях: когда та склонялась над стиральной доской, она видела на ее могучих руках и на левом плече шрамы. Но могло статься, что Уэлкам, подобно большинству негров, которых Эдди знала, просто-напросто слишком близко принимала к сердцу вопрос, где и как в случае чего раздобыть хлеб насущный, а такого рода беспокойство знакомо было и Эдди.

— Эмма и так уже весь двор перекопала. Если не можешь сама следить за огородом, нечего тогда было его и заводить.

Уэлкам пожала плечами.

— Борьба с природой доставляет мне удовольствие. — Поднявшись на ноги, она повернулась к Неду и кивнула: — Давай сюда свою рубашку. Так и быть, смешаю соль с уксусом и надраю тебе пуговицы.