Ну да, Крохалев, как и предполагала вера, зажал ее брата в железные тиски и вынудил продать фабрику своему человеку. Не заботясь даже о том, что кое у кого может возникнуть неприятный вопрос к Сороковкину: откуда он взял огромные деньги для покупки фабрики? Кто «спонсировал»? Какой банк решился выдать кредит в миллион с хвостиком лицу, уволенному из органов по серьезной статье? Хорошо бы его, конечно, самого спросить. Но вот только где тот проживает в Дорогобуже, наверняка знает лишь один человек — Лешка Захариков, очень серьезный, «деловой» мужчина, не заработавший себе даже полного имени…

Однако, как теперь рисовалась Агееву общая картина происшедшего здесь, не менее важную роль сыграл во всем этом запутанном деле и ростовщик Плюхин — так правильно.

— Филя, еще два слова об этом ростовщике. Плюхин Игнатий Савельевич, пенсионер по выслуге лет, бывший сотрудник оперативно-розыскного бюро Смоленского ГУВД. Тоже делай выводы. Как он выглядит и сохранил ли свои служебные оперативные навыки, мы не знаем. Короче говоря, с ним, наверное, немного подожди, Филя, а мы, то бишь я с Гордеевым, у которого возникла в суде неожиданная задержка, выезжаем послезавтра. А уже сегодня в Бобров собиралась приехать Вера. Ты уж, старина, продержись как-нибудь два дня. А Вера побудет рядом с Катериной — двух взрослых женщин эти сукины дети, думаю, тронуть не посмеют. Но на всякий случай имей это в виду и постарайся оказываться время от времени где-нибудь неподалеку от дома вдовы. Пока, до встречи.

Агеев отключил телефон, но трубка немедленно затрезвонила. Он нажал «плей».

— Филипп! — взволнованным шепотом заторопилась Катя — сразу узнал ее нервный, прерывистый голос. — Ко мне рвется милиция, требуют немедленно открывать, а то дверь взломают. Что делать?

— Вы им сказали про адвоката?

— Сказала, а что толку? Им наплевать, так и заявили!

— Дверь они не сломают, она железная, а взрывать не посмеют. В окна, я смотрел, тоже не залезут, Борис предусмотрел хорошие решетки. Знаете что? — придумал вдруг. — А вы скажите им, что к вам едет старший следователь Генеральной прокуратуры генерал юстиции Турецкий Александр Борисович, которому сам Генеральный поручил лично разобраться в деле об убийстве предпринимателя Краснова. И у него, по вашим сведениям, уже имеется компромат на одного из крупных руководителей Дорогобужских органов правопорядка. Запомнили фразу? Вот с ним они пусть и разговаривают. А вы отойдите от двери, отправляйтесь на кухню и выпейте чашечку чая, он у вас вкусный, и больше к двери даже не приближайтесь. Пусть лбами стучат. А я сейчас постараюсь прийти к вам на помощь, я уже не очень далеко…

Сказал вот и подумал, что зря он ей, наверное, — про себя, «светиться» не стоило бы, рухнут операции с Плюшкиным и Захариковым. А в дом ворваться они ведь все равно не посмеют, рассчитывают, скорее всего, на устрашение: мол, нервы у вдовы не выдержат, вот она и откроет. А дальше — дело техники… Но вдове с ее сыном они в любом случае ничего предъявить не смогут. В конце концов, если и проникнут как-то в дом, могут еще раз нагадить в комнатах, переломать то, чего не успели в прошлый раз… якобы в поисках утаенных документов.

В принципе же им, вероятно, приказано только напугать женщину до смерти, чтоб она бежала из города, не оглядываясь. Это — если проникнут в дом, хотя… вторая дверь — на задний двор, тоже сделана крепко. Ну, постоят, поругаются… Однако понаблюдать за ними надо.

И Филя припустил рысью на Первомайскую улицу.

Пока бежал, продолжал размышлять. Собственно, если взять за данность, что полковник милиции Крохалев решил обеспечить свою старость, убрав со своей дороги успешного бизнесмена и захватив его богатый дом, то он поставленной цели добивается, не стесняясь в средствах. А почему? А потому, что уверен в том, что никто его остановить не может… Опять же, выслуга — это еще не старость, и, уйдя из милиции, он вполне может рассчитывать занять пост руководителя района. Все по тому же принципу: лучше быть первым в деревне… И будет переть напролом, уверенный в своей неуязвимости, пренебрегая любыми приличиями и сметая на своем пути все препятствия. Тоже — танк, но только куда более крупных размеров. А его милиция — его же и «бережет». Словом, ситуация такая, какой и положено быть в имеющемся в наличии демократическом обществе… Теперь возникает другой вопрос: где найти на него управу?.. Ну, во-первых, нужны доказательства, что убийство произошло по его прямому указанию, то есть по заказу… Во-вторых, во всех делах, касающихся фабрики, конкретно имеется, а не просто проглядывается, его личный интерес… В третьих, для достижения своей цели он противозаконно использует свое служебное положение и действующие кадры правоохранительных органов. На первый случай, пожалуй, достаточно. А все остальное пускай Юра Гордеев добывает…

Филипп подумал и о хозяйке особняка. Вера правду говорила, Катя — очаровательное существо, а в своем неподдельном испуге выглядит еще соблазнительнее. И эти «орлы» наверняка «западут» на свою «клиентку». Но не исключено, что им может и «обломиться». Агеев знал, встречал таких женщин — с виду слабых и нерешительных, но в критическую минуту превращающихся в опасных противников, которые защищают с пеной у рта свои гнезда. И тому, кто захочет обыграть ее, мало не покажется… Но посмотреть со стороны все равно интересно…

Возле дома Кати не было ни души. Филипп вспомнил, что, «выруливая» на Первомайскую со стороны Строительной, мельком заметил «пыливший» в «устье» улицы, по направлению к центру, «газик». Подумал почему-то, что это наверняка милиция. Но не взял в расчет, что это уехали те, что пытались взять измором вдову. А теперь понял: конечно они. Интересно только знать, что конкретно их напугало? Неужели Генеральная прокуратура? Или они передали это известие своему шефу, а тот решил все же проверить, так ли это, не блеф ли? Что ж, пусть проверяет. Но только время работает не в его пользу…

Уже не скрываясь, благо сюда с часу на час должна прибыть Вера, — наверняка на своем шикарном джипе «вольво» — Филипп не стал очень уж скрываться от стороннего наблюдения. Сейчас соседи, вероятно, уже в курсе, что вокруг дома вдовы начинается «движение», и будут фиксировать с особой тщательностью каждого прибывающего. Но пока выяснят, кто да зачем, можно многое успеть сделать. Особенно сегодняшней ночью… Кое-кому обязательно жарко станет. Лето ведь еще не кончилось, и ночи жаркие. Но об этом Филипп подумал, исходя, в первую очередь, из собственных ночных ощущений. Впрочем, духота и жара тоже бывает разной. И по разным, главным образом, причинам.

Проходя к дому и отворачивая от камеры лицо, так, больше для порядка, Агеев никакого присутствия Веры не заметил, хотя машина могла уже стоять и в гараже. Но вряд ли это Вера спугнула наглую «ментуру». Филя позвонил в дверь и, скосив глаза в сторону, увидел, как видеокамера соседа уставилась прямо на него. Ну, валяйте, наблюдайте…

Спросив «кто?», Катя открыла. И тут же, почти взахлеб, начала повествовать, каких ужасных оскорблений она наслушалась от этих фальшивых милиционеров. Уж как они ее ни обзывали, поскольку были уверены, что она им врет. Но когда она упомянула о Генеральной прокуратуре, они разом смолкли, а потом быстро удалились, так и не сказав ни слова. Она из окон второго этажа видела, что три здоровенных мужика, одетые не в форму, а в обычные спортивные костюмы, вот как у Филиппа, торопливо усаживались в свою машину с синей полосой — милицейскую. И так же быстро уехали. Похоже, что они указание получили от своего начальства, даже между собой, кажется, не разговаривали.