– Уведите пса, он злобно смотрит!

– Да это волк, а не псина, видно же, абсолютно дикий!

И только старик напротив смотрел завороженно:

– Красивая у вас Собака, цвет необычный. За мной вот абсолютно черная ходит, скукота…

А Николай Иванович ничего этого не слышал: бежевые пятна на бумажном стаканчике напоминали ему облака, и он возвратился мыслями в детство, когда, смотря на небо, радовался белым барашкам, бесплотным замкам, чудищам, сотканным из тумана. В кофейных кляксах он вдруг увидел всю свою жизнь. Вот пятнышко из детства, похожее на черную тучу, что каждый раз вставала над их домом, когда собирался дождь. Рядом немного размытый Почтамтский мост, на котором встретились они с женой, а чуть левее бежевыми штрихами детские игрушки, здесь же пеленки большими густыми пятнами. На донышке маленький крестик из кофейной гущи, похожий на тот, что поставили над его женой на Ново-Волковском, а рядом забавный силуэт: собака, несомненно, собака. Опомнился он, лишь когда позвали сотрудника аэропорта.

– Уважаемый, почему собака без поводка и без намордника? Паспорт на животное имеется? Чип? Прививки?

Собака была недовольна, рычала и скалилась. Николай Иванович отставил стаканчик, потрепал ее за ухом и ласково прошептал:

– Ладно, дорогая, пойдем, пока ты еще кого-нибудь не прибрала.

Часть 3. Игра

Екатерина Кузнецова. In the cold light of morning

Актриса театра и кино Клара Р. открыла глаза и оглядела комнату в тусклом утреннем свете, пробивавшемся сквозь тяжелые серые гардины. На полу рядом с кроватью в первобытном хаосе разбросаны чулки, платье, туфли на шпильках, нижнее белье и мужские джинсы. Остальная часть мужского туалета – где-то за рамками кадра. Мужчина в постели тоже имелся: черные волосы падают на совсем юное лицо. «Да совсем же мальчик. Я так до старшеклассников докачусь. В следующий раз надо гостей по паспорту пускать».

На прикроватной тумбочке стоял стакан воды (беспрекословное правило: всегда приготовь стакан воды с вечера, сушняк унизителен для человеческого достоинства), а в ящичке Клара нашарила ибупрофен. Первый утренний ритуал совершен.

Она встала с постели, сняла с дверцы шкафа синий шелковый халат, оделась и прошла в гостиную. Поствечериночный интерьер был прекрасен и уродлив одновременно. Местами босые ноги прилипали к полу, где вчера пролили сладкий ликер, на белой стене красовалось пятно от вина – кто-то слишком экспрессивно размахивал бокалом, на столе среди тарелок с заплывшими салатами и одинокими заветренными кусочками сыра – смятые сигаретные пачки, остатки рассыпанной марихуаны вперемешку с табаком. Казалось, что сами стены в этом доме насквозь пропахли алкоголем. Утреннее солнце освещало диван, на котором груда роскошных тряпок заворочалась и оказалась одним из гостей. Еще пара минут, и другие залетевшие ночевать гастролеры начнут вылезать из бесконечного лабиринта квартиры. Они будут протирать глаза, болезненно жмуриться от света, в растерянности шлепать себя по щекам и трясти головами, как телята. Потом побредут на кухню искать кофе. Пошатаются по квартире туда-сюда, с удивлением рассматривая многочисленные сокровища, картины, редкие книги, фотографии Клары со звездами – все то, что во вчерашнем пьяном карнавале они не заметили. А потом они все уйдут.

Она не хотела никого видеть. Сбежала в ванную, где множился в белоснежной плитке ослепительный свет электрических лампочек. Включила воду. Равнодушно глядя на себя в зеркало, стала смывать остатки вчерашнего макияжа. В очередной раз умыв лицо, она увидела рядом со своим отражением еще одно.

– Андрей, ты напугал меня. Всегда подкрадываешься незаметно. Что, пришел как всегда позлорадствовать, когда я в похмелье? Видишь, годы идут, ничего не меняется, и всегда будет одно и то же утро после пира, одни и те же люди, одни и те же шутки. Мы с тобой так давно знакомы, скажи мне, что изменилось за двадцать лет? Хотя не отвечай, я знаю – похмелье стало тяжелее, а я старею стремительно. Я ненавижу утро – ночью в искусственном свете под макияжем никто не замечает моих морщин, а наутро я смотрю на себя в зеркало и вижу старуху, с которой осыпается штукатурка. Еще год-два – и будет первая пластика. И я превращусь в мумию с натянутым, фальшивым лицом. Но пока что есть еще немного времени. А помнишь нашу первую встречу? Что меня тогда интересовало – вечная молодость и красота. Я думала, у меня и была в руках эта вечность. Не льсти, что я все так же красива, я знаю, что это не так. Все это миражи, иллюзии. Хотя кому какая разница, что есть на самом деле. Я смотрю, ты осуждаешь меня за ночные приключения. Да, младше меня лет на пятнадцать, но что я могу поделать – мне нужна их молодость, их горячность, их жизнь. Я не хочу стареть, Андрей, я не хочу ум…

Резкий стук в дверь. На пороге стоял, смущенно улыбаясь, мальчик из ее постели.

– Доброе утро. Это, мне пора, я проспал, пробы сегодня…

– Да-да, избавь от подробностей. И слушай, забери с собой остальных. Там твой друг, кажется, на диване заснул. – Клара уже хотела закрыть дверь, но остановилась. – Кстати, как тебя зовут?

– Кай.

Она усмехнулась.

– Претенциозное имя. Ну, пока! – Клара закрыла дверь ванной чуть более грубо, чем допустимо.

По залитой утренним солнцем улице, среди беснующейся апрельской зелени шли двое молодых людей.

– Ну ты орел, сразу в дамки! Как тебе ночь с царицей? Но что еще важнее – как ты ей? Говорят, все, кто ей нравится, мигом главные роли получают. Так что, надеюсь, ты там постарался за нас двоих?

– Да я и не помню толком. Слушай, такая странная тема – ты не видел, с кем она в ванной говорила? Я слышал ее голос, но ответы – нет, и вообще, там вроде никого не было.

– А, да ты не в курсах, что ли? Королева наша, говорят, слегка это, ну, того. Был у нее муж, фотограф какой-то… не помню фамилию. Ну а потом он погиб, лет семь назад. Ну и странности у нее какие-то начались… Да ты не бойся, она не психованная! Просто с причудами, со звездами такое бывает. Главное что? Что мы молоды и красивы, и все здесь принадлежит нам!

…Ванна почти наполнилась, зеркало запотело. Клара провела по нему тонким пальцем, оставив прозрачный след, сбросила синий халат, вошла в ванну и опустилась в воду с головой.

Екатерина Давыденко. Раздолье

– Мамочка, а мы возьмем с собой санки? Там бывает снег?

Телефон загремел по столу, Тоня привычным движением поднесла экран ближе к глазам – «Дедушка». Пряча мгновенные