Гамен, черный с белыми подпалинами пудель господина Жуа, тоже поднялся по дороге Черной Коровы, немного опережая подкрепления, подходившие из Лювиньи Камбруз. А эти пересекали магистраль, не обращая никакого внимания на мигание автомобильных фар и скрежет тормозов. Миньон, дог зеленщика Мобера, привел с собой всех собак из квартала Маш, всех этих злобных дворняжек по имени Филю, Канар, Бетас, Флип и Брикэ. А за ними летели овчарки из Нижнего Лювиньи, черные, лохматые, угрюмые, злобные: ворчливый Ралёр, пожиратель ворон Нуга, бывший хромой Крокан, желтоглазая Бэлль, безухий, покрытый рубцами Шарло, шелудивый Такэн и похититель кур Канон. Вся эта шайка разбойникрв с удивительным единодушием неслась по магистрали из одного конца поселка в другой.

Вскоре включились в бег холеные собаки из Нового квартала. Они послали своих представителей — собак с красивой шерстью и подрезанными когтями. Здесь был, например, боксер Отто, чья родословная занимала четыре страницы. Отто съедал по фунту молотого мяса в день. Здесь был немецкий черный дьявол Бэбэ с козьими глазами; Юбер, прекрасно бравший препятствия и четырежды награжденный медалями; борзая Попофф, взявшая приз на собачьих бегах; грифон Зума, пожиратель туфель и занавесок; пять пуделей разных мастей и самого разнообразного роста, круто завитых, толстеньких и надушенных одеколоном. Все они когда-то болели и прошли через руки Марион. Теперь они с радостью мчались из Нового квартала на свидание с ней…

А свист Марион все еще дрожал в темноте. Он долетел и до домишек Нижнего Лювиньи, и до Бакюса и вызвал приступ ярости у четвероногих забияк этого квартала, у всех беспородных хулиганов и драчунов, которые никого и ничего не боялись и жили как бы вне закона, на задворках, вдали от красивых улиц. Бросив все свои дела, этот сброд ураганом вылетел из пустырей и лачуг, хлынул в центр города, пробежал по Большой улице и улице Пио, свернул на улицу Союзников, ворвался по улицу Маленьких Бедняков и запрудил ее всю. Пипи, желтый фоке Жуана, мчался впереди вместе с Артуром старика Шабля, коротконогим уродом с головой шакала. За ними бежали Кайетт, Фризэ, Люсиотт, Апаш, Шопни папаши Зигона, Голо, бульдог семьи Лярикэ, старый мопс Адольф, забытый еще во время войны немецкой комендатурой; Полит, Бидарс, Ами, Гро-Пер и другие носители блох, каждую неделю менявшие имя и пристанище.

Укрывшись под грозной Черной Коровой, Марион все еще изо всех сил свистела и свистела, когда к ней подбежали первые собаки. Она смутно видела, как они молча большими прыжками приближались в темноте. Ни одна не лаяла: Марион запрещала лаять. Их бег напоминал шум дождя. Через несколько минут Марион оказалась окружена собаками. Их трудно было различить в темноте, но все они старались лизнуть ее дружескую руку и вдохнуть запах ее старой куртки. Свист Марион становился все мягче. Собаки из Лювиньи Камбруз и из Нового квартала прибежали почти одновременно, а за ними явилась блошиная команда из Бакюса.

Временами далекий свет фар зажигал вокруг Марион множество красных и зеленых глаз, которые кружились, как светлячки. Собаки визжали от радости. Иногда то одна, то другая испускала нетерпеливый визг.

— Тише! — говорила Марион, протягивая к ним руки, как будто обнимая их. - Тише!…

Счастливые собаки все теснее окружали девочку и молча прыгали вокруг нее. А девочка узнавала своих друзей на ощупь, ласкала их, гладила по спине, называла каждую собаку по имени.

— Идем! — вдруг крикнула она и побежала по направлению к участку Пеке.

Собаки пустились за ней по пятам, не смея обгонять ее. Вся свора свернула на узкую тропинку, которая вела на дорогу Понсо. С шумом прошел скорый поезд, за ним потянулись золотистые огни.

Недалеко от фабрики Марион замедлила шаг. Дверь была выбита и зияла в темноте, но слабый свет пробивался через крышу. Из глубины слышались глухие удары. Марион вошла. Ее подталкивали обезумевшие собаки. Тяжело дыша, они сразу разбежались по всем цехам. Один из цехов, наиболее отдаленный, был наполнен едким дымом.

Решетка все еще держалась, но каждую минуту могла упасть. Пять жуликов, крепко держа свой таран, наносили ей последние удары. Вот повалился косяк и увлек за собой баррикаду из ящиков.

— Эй! — крикнула Марион.

Жулики оглянулись и замерли с разинутыми ртами, увидев девочку и ее шестьдесят возбужденных псов.

— Валяйте! — пронзительным голосом закричала Марион своим собакам. - Хватайте этих подлецов, которые воруют игрушки на улице Маленьких Бедняков!…

Собаки ринулись вперед и принялись за работу.

Ровно в восемнадцать часов Дуэна сменил на посту 118 его товарищ Гедеон, и Дуэн ушел домой. В это время на Сортировочной обычно бывало затишье. Поэтому выстрелы, крики и глухой шум около самых путей, как раз на мрачном участке Пеке, отец Фернана услышал вполне явственно. Он повернул голову и сразу заметил голубоватый свет в окнах фабрики Биллетт. Это ему показалось странным, так как вот уже пятнадцать лет, как фабрика не работала и здания ожидали сноса. Дуэн поспешно вернулся на пост и дал знать по телефону на вокзал, что на фабрике происходит смертоубийство.

Инспектора Синэ и Лями спокойно сидели в дежурной и грели ноги на радиаторе. Лями только что убедил Синэ, что в такую холодную ночь нет никакого смысла идти с обходом на лесопилку.

Комиссар Бланшон ворвался как раз в эту минуту.

— Знаете фабрику Биллетт на дороге Понсо, номер двести двадцать четыре? Принадлежности для котильона, парики, фокусы, картонажи, искусственные цветы, бальные и праздничные украшения? — выпалил он единым духом.

— Нет, — ответили инспектора таким тоном, который говорил: „И не желаем знать“.

— Ну так вот: немедленно берите машину и шесть человек и поезжайте посмотрите, что там происходит. Меня сейчас известили, что там неладно… И пошевеливайтесь! Я не уйду, пока вы не вернетесь.

Синэ выругался про себя: вот уже три дня, как его разными способами завлекают туда детишки с улицы Маленьких Бедняков. А с ними непременно снова попадешь в эту чертову историю с лошадью, о которой господин Бланшон и слышать не хочет.

Через несколько минут полицейский автомобиль с решетками пересек вокзальную площадь и выехал на дорогу Понсо, оглашая воздух тревожными гудками. Миновав туннель, автомобиль замедлил ход и остановился у нового забора, перегораживавшего шоссе. А там уже стояло два грузовичка с потушенными фарами. Синэ сейчас же узнал один из них.

— Рубло! — шепнул он инспектору Лями. - Я с удовольствием схвачу его за шиворот…

Восемь полицейских не без труда перепрыгнули через забор и молча пошли по грязной дороге. Впереди выступал бригадир Тассар, отлично знавший местность. На темном фоне ясно вырисовывались два освещенных окна. Подойдя ближе, Синэ услышал крики. Он ускорил шаг, за ним последовали остальные.