Макс уже садился за руль, пообещал уверенно:

– Точно не буду: одна нога здесь, другая…

– … Уже тоже здесь! Ладно, не забудь позвонить, как доедешь!

* * *

По дороге набрал Пашу Громова, старинного приятеля по ВУЗу, отбившего на свое несчастье у Макса невесту: жизнь с ней не сложилась, а мужская дружба вынуждена была пройти проверку на прочность. Паша Громов сделал блестящую карьеру и служил сейчас в Управлении Следственного комитета по Смоленской области и почти остепенился.

– Макс, только что о тебе вспоминал. Экстрасенсорные способности передаются воздушно-капельным путем, не знаешь?

Узнав, что подруга Макса, с которой он познакомил институтского приятеля зимой, держит салон магии, Громов при каждой встрече обязательно подкалывал на этот счет.

– Тогда я уже должен был стать Мерлином. Не меньше.

Пашка хозотнул:

– А ты еще не?

– Не-а, судя по всему, потому что я снова к тебе за помощью.

Громов рассмеялся в голос:

– У тебя беспокойное семейство.

Вот тут Макс напрягся всерьез:

– Откуда знаешь, что из-за них звоню?

– Я думаю, что ты еще и едешь… – Громов потянулся, зевнул. – Ладно, не парься, интуиция и никакой магии… А еще я с Адой твоей разговаривал.

Он хохотнул. Макс мрачно выругался, пробормотал:

– Во мне просыпается Отелло…

– Правильно-правильно, что просыпается, держи ухо в остро, такую девушку и увести могут…

– Громов… Я тебя как друга предупреждаю…

Павел захохотал:

– Занервничал?

– Не занервничаешь с тобой… – Макс посмотрел на указатель – до Смоленска оставалось меньше 60 километров.

Громов в одно мгновение сбросил веселость:

– Хотел у нее проконсультироваться по одному делу. А ты чего по мою душу катишься, колись.

– Скажи, что там у вас в пригороде за монастырь старообрядческий есть. Где-то в местечке Макошина пустошь, слыхал о таком?

Он слышал, как Пашка осекся.

– Есть такой… Только он не совсем старообрядческий… Как заноза под ногтем. Тебе он зачем?

– Каринка, сеструха моя двоюродная в него вляпалась по самый хребет. Что по ним есть?

Громов покряхтел, устраиваясь в начальственном кресле. Спросил вместо ответа:

– С чего взял, что сестра в монастыре?

– Ее парень сегодня утром звонил. Видел ее там. До этого она почти месяц как на связь не выходила, от него ушла, все контакты разорвала.

– И чего от меня хочешь? Она совершеннолетняя, силой ее никто не удерживает там, как я понимаю. Я тебе чем могу помочь?

Макс кивнул:

– Знаю, все знаю, тоже не лаптем деланный. Поговорить с ней хочу и своими глазами посмотреть, что там происходит. Поэтому у тебя и спрашиваю, попадали ли эти ребята в поле вашего зрения. И если да, то по какому поводу.

Громов откашлялся.

– Макс. Давай так: встречаешься с сестрой и потом ко мне. Расскажешь мне свои наблюдения, а я тебе расскажу свои. Может, и кое-чего толкового рассказать смогу. Сообщением сейчас геолокацию тебе сброшу.

Конец марта,

поселок Макошин скит

Вечером все послушницы собрались в молельне. Ею служила тесная, душно натопленная пристройка к трапезной. У крыльца, выполнив дневное послушание, неторопливо собирались сестры. Подходили, останавливались по одиночке, не общаясь и не переговариваясь. Это было странно и неестественно для Карины. Но сегодня для нее все казалось странным и неестественно. Послушно следовала за Младой, к которой ее приставили, делала, что та говорила, кивала. И с удивлением поглядывала по сторонам.

– Не пялься, – Млада толкнула ее в бок, подтолкнула к ступенькам – сестры начали входить.

Карина поднималась с трепетом, ожидая увидеть внутри древние образа, почувствовать запах ладана и восковых свечей – они всегда действовали на нее магически, подавляя все мысли. Она приготовилась услышать церковное пение, молитвы, настроилась слушать и запоминать.

Внутри оказались голые стены, на полу – нанесенная мелом руна: крест с размещенными по углам равносторонними ромбами. Ефросинья, вошедшая в молельню в числе последних, встала в центр, на перекрестие. Ольга и еще несколько послушниц – внутрь пространства, очерченного ромбами. Остальные заняли место вокруг. Карина видела всех сестер, которые встретились за день в поселении, и еще нескольких незнакомых девушек – не то новенькие, не то пришедшие из деревень.

– Это паломницы, – шепотом пояснила Млада, вставшая справа. – Они прикольные, новости рассказывают… Живут за периметром, в домиках. Я там прибираюсь раз в два дня. Может, и тебе назначат такое послушание… Оно не хлопотное, соглашайся.

– А можно не согласиться? – Карина чуть повернула голову к Младе, за что тут же получила тычок в бок.

Млада на нее шикнула:

– Тихо ты, чего па́лишься… Если попала сюда не за гордыню, то может и отказаться сможешь… Все в матушкиной власти. И на дальнюю заимку послать.

Карина уже дважды слышала это слово и оба раза в груди тревожно съеживалось сердце.

– А что это? – решилась спросить, пока сестры занимали свои места вокруг Ефросиньи, проходили неслышно вдоль стен.

Млада не успела ответить – последняя из сестер подошла к окнам, задернула плотные темно-синие занавески. Молельный зал мгновенно погрузился в темноту. В руках настоятельницы загорелась длинная, сантиметров десяти, спичка, какими обычно разжигали мангалы. Ольга взяла с подоконника подсвечник с семью свечами, поднесла матушке и дождалась, пока та неторопливо, одну за другой, зажжет их все. Оранжевые отблески отбрасывали густые тени на лица послушниц, плясали в глазах, в воздухе витал тяжелый и едкий запах гари.

Карине уже в этот момент стало не по себе: темнота, духота, запахи чужих тел, натруженных и потных за день и тяжелая паутина тоски – они окружили плотным кольцом, тяжело опустились на плечи, обхватив грудную клетку кольцом и сковав движения. Хотелось выбраться наружу. Карина озиралась – все сестры смиренно стояли на своих местах. Девушка, давясь собственной паникой, подступившей к горлу, сделала глубокий вдох, задержала дыхание на пару секунды и медленно, по крупице, выдохнула. В голове прояснилось, липкая волна отступила.

Карина последовала примеру Млады – опустила голову и уставилась в пол, исподтишка поглядывая за манипуляциями со свечами – их поставили у ног Ефросиньи так близко к ней, что казалось, одно неверное движение, дуновение ветерка – и пламя всколыхнётся и подпалит длинные юбки настоятельницы. Карина в ужасе замерла, стараясь не дышать.