— За книгу большое спасибо, а это, это я, простите, не возьму.

— Ну что вы, Олег Дмитриевич, — Люся всё ещё продолжала улыбаться, видимо принимая его отказ за обычное кокетство, — мы же от чистого сердца!

— Не сомневаюсь, — Олег решительно встал, — но, простите, принять не могу, зарабатываю я достаточно и обеспечить себя, простите, в состоянии! — Он взял со стола конверт и решительно, почти силой, всучил его совершенно ошалевшей Люсе. — И ещё, я вас попрошу больше так не делать, а за поздравления спасибо. Простите, у меня урок.

Он махнул рукою, разрешая войти толпящимся в дверях восьмиклассникам. Кабинет моментально наполнился галдящими детьми, грохотом сдвигаемых стульев, шлёпаньем портфелей о парты. В коридоре зазвонил звонок, и Люся, ошарашенно моргая глазами, ретировалась, продолжая сжимать в руке злополучный конверт.

После обеда, чуть понежившись на своих кроватях, Ольга и Вика засобирались в город. Вика стояла над распоротым молнией брюхом своего чемодана и яростно рылась в его чреве.

— Нет, в шортах всё-таки неприлично, — бормотала она сама себе под нос, — я лучше надену голубые летние брюки и пляжную блузку, а может, лучше не брюки, а юбку? Олька! — Она в бессильной ярости швырнула обратно в чемодан какую-то тряпку. — Ну ты хоть мне посоветуй, что надеть! Подруга, называется! Сама-то как оденешься?

— Не психуй, — Ольга недавно вышла из душа и спокойно досушивала свои волосы полотенцем. — Я сарафан надену. Надень, что хочешь, лишь бы удобно было и не жарко.

— Да, — Вика сморщилась и снова полезла в чемодан, — тебе хорошо, с твоей фигурой… А тут подбираешь, подбираешь… Во! — Она с сомнением разглядывала что-то лёгкое и светлое. — Это в самый раз будет!

— Слушай, Викуль, ты где гуляла, пока я на пляже дремала? Раз проснулась, тебя нет, другой.

— Ну ты дрыхнуть сильна! — Вика критически оглядела себя в зеркале. — Я тебя и так, и сяк — ноль эффекта, дрыхнешь себе и дрыхнешь. Я и искупалась, и вокруг проболталась, часа два, наверное, ты дрыхла. Слушай, вот так хорошо? — Она извивалась у зеркала, пытаясь увидеть себя сзади. — Ничего? Я не очень толстая?

— Нормально. Ну и что интересного нашла?

— А ничего. В баре всё дорогое, «Фанта» паршивая, два бакса стоит, мороженое тоже… Мужики всё — пузаны, с жёнами, детьми или любовницами, в общем, под присмотром, на коротких поводках. Есть, правда, и помоложе, но уж больно распальцованные — то ли «братки», то ли косят под них. Звали вечером в гости… Как же, нашли дуру! Ну мы идём? Я готова!

После кондиционированной прохлады отеля улица встретила их объятиями раскалённого воздуха, запахом горячего асфальта, выхлопных газов автомобилей и бесконечными гудками клаксонов. Транспорта, по сравнению с Москвой, было совсем немного, но шуму он создавал больше, чем на забитом пробкой Садовом кольце. Водители, казалось, не могли ехать спокойно, они просто не представляли, что такое рядность движения, и выбирали самые замысловатые траектории, нажимая на кнопку сигнала каждые пять-десять секунд.

Солнце пекло немилосердно, обжигая кожу, слепя глаза и вызывая неудержимо желание спрятаться куда-нибудь. На улице было малолюдно, проскакивали лишь отдельные туристы в самых невероятных одеждах: толстухи и толстяки с вываливающимися из коротеньких шорт окороками, худющие жердяйки, у которых из мини-юбок торчали две сухие хворостинки, отдалённо напоминающие ноги, дебелые тётки в домашних пёстрых халатах на пуговках, истекающий потом карапуз в псевдоадидасовском спортивном костюме. Всем было либо совершенно наплевать, как они выглядят, либо казалось, что именно так и нужно выглядеть.

Арабы благоразумно прятались за приоткрытыми дверями своих лавочек, в спасительной тени, и лишь выкрикивали оттуда, завидев приближающихся Ольгу и Вику: «Заходи, красавица, лючший товар, дёшево, даром! Заходи посмотреть — халява!»

В лавочках, действительно, было прохладно, плотно завешанные окна практически не пропускали солнца, кондиционеры приятно освежали воздух, пропитанный какими-то возбуждающе-незнакомыми ароматами. Продавцы, сплошь молодые мужчины, безбожно коверкая русские слова, перемежая их английскими, всячески нахваливали свой товар, не спуская тёмных, масленисто поблескивающих глаз с девушек. Через полчаса Вика уже плохо понимала, на каком языке говорит. Ольгу поражало всё: и пёстрое обилие товаров, выставленных на продажу, и полное отсутствие женщин за прилавками, и изобилие золотых изделий — от изящно-миниатюрных до массивно-солидных. Они шли от лавочки к лавочке, копались в товарах, приценивались, испуганно пересчитывали названную цену на знакомые рубли, сбивались, отнекиваясь, качали головою и шли дальше, не очень понимая, дорого это всё или нет, можно это себе позволить или не стоит. Через час они уже не понимали ничего. Всё слилось в какую-то бесконечную череду лиц, улыбок, слов, запахов, звуков. Они купили какую-то чепуху: маечки диковатой раскраски, серебряные безделушки в египетском стиле, кружечки, шнурочки, пирамидки…

Через два часа Ольга жалобно простонала: «Я больше не могу, я сейчас упаду». Они уселись за столиком кафе, спрятавшись от солнца под полотняным навесом, и Вика с видом знатока заказала манговый сок со льдом и кофе по-турецки. Сок был действительно фантастическим и ничуть не напоминал ту пакетную бурду, которую Ольга пробовала дома. Густой, как сметана, обжигающе-ледяной, он с трудом тянулся через соломинку, похрустывая кристалликами льда. Кофе, поданный в малюсеньких чашечках-напёрстках, был чёрен, густ и ароматен. Сделав первый глоток, Ольга сморщилась, ей показалось, что вместо кофе ей дали отцеженную гущу, но уже через мгновение она уловила особый, незнакомый, но зачаровывающий его вкус, почувствовала его насыщенную крепость и скрытую силу.

— Ну что, отдохнула? — Вике уже не терпелось. — Пойдём ещё вон в те лавочки заглянем, и — назад.

— Нет, — Ольга сбросила босоножки и блаженно прилипла подошвами ног к прохладе каменного пола, — нет, я больше никуда, я здесь останусь!

— Олька! Ну ты чего? Ты меня одну бросить хочешь? Отдать этим похотливым аборигенам? А ещё подруга называется!

— Викуль, иди ты на фиг, у меня ноги отваливаются, я уже не соображаю ничего. Сходи, посмотри, я тебя за столиком подожду, ещё соку выпью. Ты откуда узнала, что у них такой сок классный?

— Да так, рассказывали… Ладно, ты посиди, а я быстренько вон в тот магазинчик сбегаю.

Ольга, оставшись одна, блаженно развалилась на своём стуле с плетёной спинкой, вытянула босые ноги. В кафе было пусто, из глубины, где скрылся официант, тянулась восточная музыка, с её чувственно-ленивыми переливами, лёгкое движение воздуха чуть колебало оборки её сарафана. «Господи, хорошо-то как! — подумала она, прищурив глаза. — Да, а ведь манговый сок я в первый раз с Олегом пила».

День учителя сели праздновать в кабинете домоводства. На сдвинутых столах были расставлены тарелки, на которых лежали бутерброды с рыбой, колбасой, помидоры, огурцы, яблоки, апельсины, бананы, стояли бутылки с вином, шампанским, водкой. Всё это напоминало студенческие вечеринки, когда каждый приносил что мог, всё тут же вываливалось на стол и немедленно съедалось: сало с конфетами, колбаса с бананами.