внутренних органов. По-хорошему, Джори нужна помощь сертифицированных лекарей, у которых есть необходимые артефакты для просвета, но и он, и я понимали – столько денег нет, даже если вся деревня снова скинется или продаст чьи-нибудь сережки.

Впрочем, я могла бы попробовать сама. С помощью своей силы. Но я еще никогда не светила людей, тренировалась только на животных. Да и как объяснить мужчине и его семье, что я делаю? Если я помогу Джори, то слухи о деревенской ведьме расползутся еще быстрее, и можно будет ждать в гости представителей Мирового Совета. На их совести смерть тысяч ведьм, и со мной они разделаются легко и быстро.

Нет, ни в коем случае я не имею права выдать свою тайну. Так мне говорила Герда, и я не могу нарушить ее приказ. Я не столько боялась смерти, сколько пугало, что Вероника останется одна.

К концу беседы с Флоренсами мне и самой понадобился живолист. Разболелась голова, а еще в груди поселилось какое-то нехорошее чувство, словно произошло что-то плохое совсем рядом. Я проводила Виви и Джори, подошла к окну и долго всматривалась в темноту за стеклом. Все мое нутро рвалось на улицу, в лес. Кусты и деревья отбрасывали какие-то особенно зловещие тени, тонкое покрывало сизого тумана мерцало в голубоватом, словно призрачном, свете полной луны.

Откуда-то издалека донесся волчий вой, и в этот же момент за спиной шаркнули шаги.

– Мам, я почитала, – дочка протянула мне книгу, раскрытую посередине. – Эта книжка скучная, или я не все поняла. Возьму другую, ладно?

– Уже поздно, милая, пора спать, – пробормотала я, еще раз взглянув в окно.

В полумраке мелькнула чья-то тень, а сразу после в дверь раздался тихий осторожный стук. Я чертыхнулась. Почему местные так любят ходить по гостям ночами?

Но за порогом стоял не совсем местный. Увидев Роберта, я даже как-то растерялась, а дочка первая протянула ему руку для приветствия. Мужчина чмокнул ее тыльную сторону ладони, с улыбкой назвал леди и поклонился. Вероника восторженно раскрыла рот.

– Барда и Гаскона еще не нашли? – спросила я, начиная догадываться о причине визита Роберта.

– Нет, я потому и пришел. Кроме вас-то, никого здесь почти не знаю, – мужчина виновато поджал губы. – Вчера я уложил Улю спать прямо в одежде, да и не помогал помыться… Сами понимаете, я не могу так бесцеремонно трогать женщину, пусть и больную старушку. Будь я лекарем, у меня было бы на это право, а так… Алена, помогите мне. Не оставлять же бабульку в кресле на всю ночь.

– Мам, я пойду с тобой? – Вероника тронула меня за руку.

– Конечно, – кивнула я. – Только накинь кофточку, на улице уже прохладно.

Мы вышли через несколько минут. Дом запирать не стала, на что обратил внимание Роберт:

– Не боитесь, что кто-нибудь залезет?

– Сюда никто не залезет, – с улыбкой ответила я.

Мужчина глянул на меня подозрительно, и по моей спине пробежал холодок. Следовало быть аккуратнее, и все-таки запереть дверь. Не могу же я объяснить, что вон те рисунки над ней и есть замок? Колдовские руны, которые со стороны для обычного человека выглядят как просто красивые узоры, надежно защищали жилище от непрошенных гостей. Может быть, Роберт знает об этом? Эта мысль и заставила меня напрячься.

– В нашем доме нечего брать, – поспешно поправилась я. – У нас ни денег, ни ценных вещей.

– Недавно приехали? – Роберт, кажется, вздохнул с облегчением.

– Два дня назад. Но я жила здесь ранее, как вы уже знаете.

– Да, слышал. Впервые был на таком собрании, надо сказать. Староста здесь, конечно, крепкий старичок. Но я с ним не согласен – деревня ведь для всех, кто потерял смысл в жизни на других землях.

– Вы тоже потеряли смысл жизни там?

– Вроде того, – уклончиво ответил Роберт, а я заметила, как кончики его губ дрогнули в улыбке. Не понравилась мне эта реакция, но я не могла понять – почему. – Как думаете, Бард и Гаскон вернутся?

– Не знаю, – вздохнула я, грустно посмотрев через плечо на лес. – Надеюсь, их найдут целыми и невредимыми. Хищников в этом лесу много, здесь водятся даже вечно голодные гиены.

– Хорошо, что сказали. В лес я никогда не пойду, – Роберт рассмеялся. – Но переживаю за этих двоих, прошло уже больше суток, как они ушли.

– Все будет хорошо, – ответила я, будучи совсем не уверенная в своих словах.

Если Гаскон и в порядке, то Бард вряд ли. Он гнался за пчелами, на укусы которых у него аллергия, и если его все же покусали, то мужчина, наверняка, задохнулся. Я уже видела однажды, как он отекал и просил воздуха. Тогда меня быстро вывели на улицу, а Герда весь день провела у постели пчеловода. Но если Гаскон не пострадал, то почему до сих пор не вернулся? Этого никто не мог знать.

В доме Ули были зажжены сразу все пять фонарей. Масляные, горели они долго и не затратно, а света было достаточно. Уля сидела у окна в кресле, и будто со вчера не вставала. Она и так не вставала, но Роберт говорил, что помогал ей лечь спать. Я же совсем забыла, что утром старушке нужно было пить отвар, да и когда бы я вспомнила о ней? На собрании все мысли занимала только собственная судьба.

Веронике я дала книжку с рисунками, найденную мной на полке у печи. Роберт путался у меня под ногами, все спрашивая, чем помочь, и мне пришлось отправить его греть воду.

Сама же я развела отвар с водой, напоила старушку, расчесала ее волосы, а потом накормила остатками жареной альмы. Было бы неплохо сводить Улю в баню, но пока она натопится, ночь пройдет. Да и не справлюсь я сама, несмотря на то что из-за болезни бабулька весила не больше мешка с картошкой. Роберт скоро принес мне таз с водой и ушел в свою комнату. Я раздела Улю, обтерла мокрой тряпкой, надела на нее чистое ночное платье и позвала мужчину.

– Она нас слышит? – спросил он, когда помогал мне перенести старушку на кровать. Уля моргнула и закрыла глаза, а мне вновь привиделась улыбка на ее лице.

– Слышит, – ответила я, бережно укрывая Улю тонким шерстяным одеялом, пахнущим затхлостью. Постирать бы его, да Гаскону, видимо, было не до стирки. – Она только не говорит и не ходит. Руки ее слушаются, но переодеться сама не может и умыться тоже.

– Что с ней случилось?

Я рассказала Роберту вкратце то, что узнала от Гаскона.

– Так бывает, – заключила я, – от