Я свернулась на одеяле и выключила фонарик в телефоне. Темнота поглотила коридор, и я больше ничего не видела. Я на мгновение закрыла глаза, а потом тут же снова открыла. Кажется, часы стали тикать громче?

Я села и заглянула в свою комнату. Я не видела манекен, зато видела камин и дверь на веранду. Всё выглядело вполне нормально. Но звук изменился. С момента нашего появления в этом доме часы тикали чуть слышно, но со временем я, видимо, перестала обращать на них внимания, потому что они уже не сводили меня с ума. Теперь же тиканье стало громче, как будто кто-то увеличил звук.

Я встала и отбросила одеяло в сторону. Как и раньше, тиканье доносилось не с какой-то одной стороны. Оно было повсюду. В полу, в стенах, в потолке. В воздухе.

Это напомнило мне дом Эрики. Около года назад её родители установили крутую стереосистему. В каждой комнате были колонки, и звук на всех можно было переключать одной кнопкой. Они могли воспроизводить музыку во всём доме, и это было здорово. За исключением тех случаев, когда начинала играть старая музыка, а это случалось довольно часто. Людям должны официально запретить на всю мощь включать в каждой комнате песню под названием «Мистер Робото»[1].

Я на цыпочках пошла по коридору, освещая дорогу фонариком в телефоне. Когда я дошла до конца и оказалась у лестницы, ведущей в бальный зал, я остановилась и прислушалась. Тиканье стало громче. Я преодолела несколько ступенек и остановилась. Ещё громче.

Мне ужасно не хотелось туда идти, но я не могла оставить всё как есть. Доказательства никогда не падали к ногам персонажей Агаты, и этого не произойдёт и со мной. Мне придётся потрудиться, чтобы их найти, пусть даже и в тёмных, страшных бальных залах.

Я сделала ещё один неуверенный шаг наверх, и вскоре мне каким-то непостижимым образом удалось добраться до вершины лестницы. Остановившись у входа в залитый лунным светом бальный зал, я кое-что заметила: часы были больше не похожи на часы. Теперь звук напоминал музыку, какую-то чуть слышную мелодию. Наконец тиканье медленно стихло, и осталась только мелодия. Страшная мелодия. Я закрыла глаза и прислушалась. Я не могла разобрать её, но мне удалось включить диктофон и напеть часть мелодии.

Когда я подняла голову, мне пришлось закрыть рот ладонью, чтобы не закричать.

Тени. Они были повсюду. Я отшатнулась и врезалась в стену. Я хотела бежать, но не могла сдвинуться с места. Я как будто приклеилась к полу, как манекен в моей комнате. Я в ужасе смотрела на них, понимая, что, в отличие от тени в моей комнате, у этих теней были очертания. Человеческие очертания. Они скользили из одного конца комнаты в другой, а потом внезапно остановились, как будто я им помешала. В одно мгновение они все повернулись ко мне.

Я вскрикнула. Их лица были ужасны. Ничего, кроме зияющих чёрных дыр. А глаза… Глаза были кроваво-красными. Тишину нарушило шипение.

Как солдаты, получившие приказ, тени ринулись ко мне. Жуткие красные глаза окружали меня со всех сторон. Шипение становилось всё громче и громче, пока не стало совершенно оглушительным. С трудом сдерживая крик, я повернулась, но дверь была закрыта. И ручка не двигалась с места, как тогда в моей комнате.

Я была в ловушке.

– Нет, нет, нет! – закричала я, с силой наваливаясь на стену. Плечо пронзила боль. Выключатель! Я повернулась и включила свет.

Тени исчезли. В комнате было пусто и тихо. Смахнув слёзы, я соскользнула вниз по стене и села на пол. Кто-то или что-то хотело, чтобы я услышала эту мелодию. Они так этого хотели, что заманили меня сюда. Теперь мне оставалось только выяснить, почему.

Глава 22

Что-то с силой толкнуло меня в бок. Я отмахнулась, перекатилась на другую сторону и застонала. Я медленно приоткрыла глаза и увидела, что надо мной стоит Лео.

– Что ты здесь делаешь? Ты что, всю ночь спала на полу?

Я резко выпрямилась.

– Сколько сейчас времени?

– Половина седьмого. Мама с папой ещё спят. Я встал, потому что мне надо было…

– Да, да, – перебила я его, прежде чем он успел рассказать мне про туалет. Клянусь, мальчишки любят говорить об этом больше всего на свете. – Разве в твоей комнате нет ванной?

Лео кивнул.

– Ну да. А теперь я хочу есть.

Конечно. Я посмотрела на телефон и застонала, потому что он полностью разрядился. Неудивительно, что будильник не сработал в шесть утра. Я хотела встать раньше мамы с папой, чтобы не объяснять им, почему спала в коридоре. Спасибо Лео и его слабому мочевому пузырю.

Я быстро встала и собрала постель. Отнесла всё в комнату и бросила на кровать. Займусь этим позже. Я поставила телефон на подзарядку и подождала, пока не исчезнет маленькая иконка с батареей, чтобы можно было войти в интернет. Мне не терпелось найти мелодию, которую я слышала вчера ночью. Сейчас она уже начала выветриваться у меня из головы, поэтому я была рада, что додумалась её записать.

Я снова закрыла глаза и стала слушать тиканье. Кажется, я простояла с закрытыми глазами целую вечность и наконец сдалась. Тиканье исчезло. Впервые за всё время, что мы провели в Вудмуре.

Я прислонилась к стене, и меня охватило беспокойство. Если тиканье действительно исчезло навсегда, значит, оно было специально для того, чтобы я услышала эту мелодию.

И увидела эти тени. Ну и ну! Кажется, теперь Крейг не единственный свидетель. Я тоже их видела. Но я не могу рассказать родителям. Конечно, если хочу, чтобы они мне поверили. А мне очень нужно, чтобы они кому-то поверили. Дело уже не в том, чтобы успеть на курсы писательского мастерства. Это опасно. Страшно. Мы должны уехать из Вудмура.

Когда телефон наконец достаточно зарядился, я села на пол, чтобы не выключать его из розетки, и включила диктофон. Запись оказалась не идеальной, но я отчётливо расслышала несколько нот, которые напела прошлой ночью. И снова у меня по спине побежали мурашки.

Мелодия была незнакомой, но на удивление притягательной. И она имела большое значение. Теперь мне надо было узнать, почему.

Я подошла к окну и посмотрела на фонтан. Вчерашняя гроза прошла, оставив после себя голубое небо и пушистые белые облака. Они выглядели странно неуместными над тёмной линией деревьев, где, вероятно, скрывались Попутчики. Когда я только приехала в Мичиган, то думала, что Попутчики – самая страшная часть моего лета.