– И что, по-твоему, это все, что мне нужно? Он в койку со мной ложиться брезгует!

– Учитывая, как вы сейчас выглядите, на вас бы и бомж не позарился, – насмешливо проговорил Андрей.

И тут, вопреки его утверждению, на пороге возникла некая абсолютно голая синюшная личность и сиплым слабым голосом вопросила:

– Верка, пиво есть?

– В холодильнике возьми, – бросила ему Вера, падая обратно на диван.

– Это ваш новый друг? – проводил неизвестного взглядом Андрей.

– А что, не нравится? – хрипло усмехнулась Вера Сергеевна, закуривая новую сигарету. – Должен же мне кто-то стакан воды подать!

Андрей выразительно взглянул на бутылки под столом.

– Да, и за выпивкой тоже бегать кому-то надо, – кивнула она головой. – Я теперь едва до входной двери добираюсь.

– А протез? Люди на протезах способны вести нормальный образ жизни, – кивнул головой на лежавшую между ними на столике пристяжную ногу Андрей.

– А ты сам пробовал? Умник! – снова окрысилась Вера Сергеевна. – Нет? Ну так и заткнись! Куда я в нем? В клуб? В ресторан? Эти суки мне всю жизнь загубили! – истерично провыла хозяйка, и Андрей задался вопросом: успела ли она сегодня опохмелиться или это в ней вчерашний алкоголь бродит?..

– За это вы убили главврача больницы Бурмистрова? – ласково спросил Андрей.

– Кому я теперь нужна? Таким вот Витькам? Да и то потому, что они ни дня не просыхают! – продолжала орать Гришенцева… И вдруг внезапно остановилась. – Убили?! Этого лощеного борова?! Ха-ха-ха-ха! – залилась счастливым истерическим смехом мигом преобразившаяся Вера Сергеевна. – Витька! – крикнула она в сторону кухни. – Живо одевайся! – распорядилась она, когда чудное явление появилось на пороге, так и не соизволив прикрыть срам. – Живо в магазин, за выпивкой и закуской. У меня сегодня праздник, друг милый копыта откинул! – И она вновь захохотала.

– Вижу, сие событие вас несказанно обрадовало? – внимательно глядя на развеселившуюся Гришенцеву, спросил Андрей. Почему-то вид этой неопрятной, скверно пахшей особы загадочным образом заставлял его выражаться возвышенно и витиевато. Парадокс, отметил про себя Андрей.

– А что, должен огорчать? – оборвала истерику Вера Сергеевна. – Между прочим, это из-за него мне не выплатили компенсацию! Потому что эта скользкая сволочь перекупила всех судей и этих, как их? Из комиссии.

– Зачем ему это нужно? Ведь вы предъявляли иск не ему, а больнице, и потом, на какие средства он их подкупал? – приподнял в сомнении бровь Андрей.

– А ты видел, на какой тачке он ездит? Думаешь, он мало в такой огромной больнице ворует? – зло спросила Вера Сергеевна, запахивая на груди халат и скрещивая руки. – Я не вчера родилась! Борька тоже пытался вначале судьям гонцов с баблом заслать, да ничего не вышло. Значит, их перекупили. Кому еще это надо было, кроме Бурмистрова?

– А когда Варенец бросил это дело, вы решили нанять киллера и разобраться с Бурмистровым по-своему? Или исполнителя нашел Варенец – по вашей просьбе?

– Никого я не искала. Борька мне запретил. Сказал, что денег давать не будет, и вообще велел сидеть на жопе ровно и больше не дергаться. Да я его уже год не видела! На кой я ему с таким богатством – наверное, уже с десяток молодых девок себе нашел. Тот еще кобель! – фыркнула презрительно Гришенцева. – Поражаюсь, как его жена терпит. Она ведь все знает, а сидит помалкивает! Я когда-то давно – дура еще была молодая – думала: если она про нас узнает, бросит его к такой-то матери, и касетку ей в почтовый ящик подкинула, запись, как мы с ним в постели кувыркаемся. Да еще проследила, чтобы она ее сама из ящика взяла. И что ты думаешь?! – глядя Андрею в глаза, спросила коварная куртизанка. – Она ему даже сцену не устроила, будто и вовсе ничего не было. Вот лиса! Зато теперь она живет на Майами со своими спиногрызами. А я вот здесь прозябаю. – И она окинула презрительным взглядом окружающую обстановку.

– Думаю, для человека, ни дня не работавшего, вы весьма неплохо устроились, – заметил Андрей. – Единственное, чего вам не хватает, так это принять ванну, привести в порядок себя и квартиру, пока от вас и Витек не сбежал. И, кстати, помимо клубов и ресторанов, в городе имеется множество других культурных заведений, которые вы вполне могли бы посетить, а под брюками ваш протез был бы незаметен.

– Да? – с искренним интересом взглянула на Андрея Гришенцева. – И что это за заведения?

– Театры, например, или музеи.

– Киношку еще вспомни!

– А что, сидеть в этом гадюшнике и жалеть себя приятнее? Ты посмотри на себя в зеркало! – жестко, презрительно проговорил Андрей. – Сколько тебе лет? Тридцать с хвостиком? А выглядишь, как пятидесятилетняя бомжиха! Или алкоголичка со стажем. Хоть бы помылась, голову в порядок привела, от тебя же несет, как от трупа недельной давности, пролежавшего в солярии! Во что ты квартиру превратила? Оглянись вокруг! Цепляй уже свою ногу и давай топай в ванную, а потом в кухню – помойку свою разгребать.

Гришенцева смотрела на Андрея застывшим бессмысленным взглядом, словно силилась понять, чего ему от нее надо.

– Ну, что сидишь! – подстегнул ее Андрей. – Вставай и отправляйся в ванную комнату, живо.

Вера Сергеевна, пошатываясь, поднялась и, развернувшись к двери, взглянула в витрину посудной горки. Когда ее взгляд сконцентрировался на собственном отражении, рука ее непроизвольно поднялась к голове. Она попыталась поправить свалявшиеся волосы, а потом, запахнув поплотнее халат, отправилась в ванную.

Ну вот, теперь можно побеседовать с Витьком. У Андрея сложилась твердая уверенность, что мужичок плотно осел в квартире Гришенцевой, следовательно, он многое мог слышать и знать. Но беседовать с ним в квартире Андрей не хотел. Предпочтительнее подождать его на лавочке у подъезда. Вряд ли гонец Веры Сергеевны отправился в дальний супермаркет, он может вернуться в любую минуту.

Андрей не ошибся. Витек появился минут через пять, с двумя пластиковыми пакетами в руках и откупоренной банкой немецкого пива.

– Виктор, извините, не знаю вашего отчества, – поднялся ему навстречу Андрей.

– Николаевич, – любезно ответил ему, кивая, облаченный по случаю выхода на улицу в джинсы и футболку приятель Веры Сергеевны.

– Виктор Николаевич, могу я отнять у вас несколько минут вашего драгоценного времени? – Андрей всегда предпочитал беседовать с подобными индивидуумами в подчеркнуто вежливой манере, причем искренне вежливой, без всякой иронии. У человека неустроенного и несостоявшегося порог обидчивости и ранимости всегда выше, чем у его успешного и более благополучного собрата. А обижать и настраивать против себя важного свидетеля было отнюдь не в интересах Андрея.

– Слушаю вас, – опуская пакеты на скамейку, серьезно ответил Виктор Николаевич.

Загорелое, с красноватым отливом и синими прожилками, заросшее рыжеватой неопрятной бородой лицо свидетеля сообщало всем желающим присмотреться к нему о долгих годах злоупотребления алкоголем. А ласковый взгляд и некая кротость, свойственные его облику, говорили о его интеллигентном происхождении.